О чём молчит ягодный тис (СИ)

Дни летели, переплетаясь в клубок, мало чем отличаясь один от другого. Сложно было чётко вспомнить события позавчерашнего дня и то, что было неделю назад - лесной отшельнический уклад жизни лишал сознание чёткой привязки к временным рамкам. Когда живёшь в горах, жизнь останавливается, бег времени замедляется, точнее, меняется оценка временных рамок. Горы с их магической сверхъестественной красотой способны вырвать любого из замкнутого круга обыденной жизни и полностью поглотить своим могуществом и способностью очаровывать. Феодосий, выросший в этих местах, даже помыслить не мог, как человек вообще способен жить вне этой красоты. И теперь, когда он набрёл на следы перевернувшейся и сорвавшейся в пропасть кибитки, горы стали его единственным лекарем и утешением. Лесник, вырастивший Феодосия с самого младенчества, научил его молитвам, но более того, старый отшельник привил мальчику понятие человеческого отношения ко всему живому, сколь важно трепетно относиться и к людям, и к окружающему миру, и что самое главное - это не причинение зла никому, даже своим врагам и обидчикам. Не смог только лесник избавить юношу от горестных слёз первого разочарования в жизни и тяжёлой утраты. Феодосий всё детство спрашивал лесника о матери, на что тот отмалчивался, обнимал ребёнка и старался выдумать какую-нибудь годную для случая блажь. Тогда ребёнок, осознав, что от него что-то скрывают, стал узнавать на стороне, откуда он здесь. Никто не решался открыть юноше правду. Лишь тяжёлая болезнь лесника заставила его прошептать мальчику то, что он скрывал на протяжении всех этих долгих лет. Лесник, провалившись по пояс в горный ручей, продрог, простыл и начал гаснуть на глазах. Ни травы, ни зелья не спасали старика от приближающейся смерти. Для Феодосия было мучительно наблюдать агонию горячо любимого человека, вырастившего и обожающего его. Жизнь старика медленно угасала, словно догорающая свеча. Феодосий целыми днями не вставал с колен и молился у образов. Его затуманенные слезами глаза не видели ничего перед собой, губы горячо в сотый раз шептали молитву. Отстранившись от всего вокруг, юноша молил Небо о снисхождении для своего отца.

Дверь старого охотничьего домика коварно скрипнула. Мягкие, вкрадчивые, почти неслышные шаги проминали скрипучие половицы охотничьего домика. Феодосий порывисто обернулся. Напряжённый, как струна, взволнованный, в мятежном состоянии духа юноша судорожно сглотнул и встретился глазами с колдуном. Колдун исподлобья осматривал убранство охотничьего домика. Скромное, почти аскетичное жилище поражало своей чистотой, опрятностью и до глубины души поразительным порядком. Даже в минуты скорби в доме всё пребывало на своих местах, ничего лишнего, ни одного непродуманного предмета в обиходе - всё строго, просто и не притязательно, а главное - функционально.

- Здрав будь, Феодосий! - угрюмо поприветствовал юношу колдун. Его мрачное красивое лицо подёрнулось тенью недовольства, словно волна внутреннего возмущения и закипающей ярости накатила и захлестнула колдуна с ног до головы. Колдун с ревностью пытливо изучал Феодосия. Вот этот мальчишка отнял у него, по сути, дочь, развалил до основания его семью. Из-за этого красавчика Изольда обернулась птицей, и колдун потерял её из виду. Где она теперь? Вернётся ли в отчий дом? Вернётся ли вообще в эти края?

- И тебе не хворать, коль не шутишь, - в тон колдуну отозвался юноша.

- А коли шучу? - с вызовом продолжал колдун и вплотную приблизился к постели умирающего лесника, - разговор к тебе есть, Феодосий. За тем и пришёл. Давай-ка выйдем вон из избы, погуторим малёха.

Колдун положил тяжёлую свинцовую руку на плечи юноши и увлёк его за порог хижины. Лето изнывало тёплыми душными вечерами. Умирающий метался по постели и постоянно просил пить.

- Говори скорей. Отец может позвать в любую минуту, - Феодосий нетерпеливо взглянул на колдуна, ощущая какую-то тайную подоплёку в его визите.

- Умирает твой лесник, Феодосий. Сочтены не только его дни, но и часы, - тут колдун со злостью обхватил сильными ручищами плечи юноши, встряхнул его с еле сдерживаемой ненавистью и, прожигая взглядом насквозь красивое юное мальчишеское лицо, пошёл ва-банк, - я продлю его жизнь. Я это могу. Взамен ты станешь мужем для моей Изольды. И пока моя дочь будет счастлива подле тебя - твой лесник будет жить. Ты понял меня, молодой красивый эгоист? Что только нашла в тебе моя дочь?

Колдун выдохнул, усилием воли погасил в себе подступающий гнев и в упор взглянул в глаза юноше.

- Ты хочешь купить счастье дочери? А если Изольда узнает об этой сделке?