О чём молчит ягодный тис (СИ)

- Пей, давай, - настаивал гном, - твоя дочь мудрее тебя. Ей больно, очень больно, но она упорхнула из твоего дома, чтобы переждать время, прийти в себя и вернуться к прежней жизни. Ты дал ей не только красоту своего лица, ты, сам того не сознавая, наградил её великой способностью к волшебству. Ты - колдун, она, твой ребёнок - тоже умеет колдовать, даже если ты никогда её этому не учил. Запомни, дети - это увеличительное стекло своих родителей. Её способности в магии намного больше твоих, просто она ими никогда пока ещё не пользовалась - нужды в том не было до сего дня. Мать дала ей нежную ранимую душу и благородство, редкое среди смертных. Изольда обернулась птицей, это временно. Она вернётся, вот увидишь. Боль стихнет, перемелется - мука будет, вот увидишь. Всё пройдёт, и это тоже пройдёт. Время нужно.

- Время? - колдун влажными глазами ловил исчезающие силуэты на поверхности столешницы карлика, - а этот мальчишка живёт и знать не знает о моей беде...

- А у него своя беда, колдун, - покачал головой старый карлик, - в этой румынской кибитке ехала его семья. Просто он об этом не знает. Небо дало ему первое и последнее свидание со своим отцом. Это он отцу своему помогал телегу чинить. А девочка с чёрными глазами - то сестра его родная. Была.... Ты же помнишь, что лесник нашёл мальчишку в берестяном коробе в горах. Его родили и выбросили, избавились, оставив голодного грудного ребёнка среди диких зверей в лесу, где ни души. Лесник чудом его нашёл. Само Провидение спасло мальцу жизнь. И теперь мальчишке показали его семью, показали на прощание. Бродячие комедианты прошли сквозь его жизнь транзитом, как перекати-поле. Выбросив его в горах умирать, они видели своего мальчика в начале своей жизни, теперь же увидели под конец - на прощание. А ты думал, такие поступки проходят бесследно?!

- То есть, зря Изольда так горевала? Очарован был Феодосий своей же сестрой, соплеменницей?

- Да, он почувствовал зов крови, только не знал он, что это родная кровь говорит в нём. Он видел своих родных. Но они его не признали. Жутко, не правда ли?

- Скажи, Флорентий, когда Изольда вернётся, есть надежда, что Феодосий подарит ей своё сердце?

- Думаю, нет. Он любит её, как близкое родное существо, он жизнь за неё отдаст, если потребуется, но как свою жену и мать своих детей он её не видит. Он вырос с ней, она для него - как сестрёнка и не более.

Колдун в ярости прогремел кулаком по полированной глади стола. Жёлуди подпрыгнули и скатились на деревянный наборный пол.

- Отпусти ситуацию, - карлик ласково положил старческую мозолистую руку на мощное крепкое плечо колдуна, - у Изольды нет возраста, время застрянет и остановится для неё в двадцать пять лет. Изольда никогда не узнает физического старения. А годы Феодосия конечны. Помни об этом. Он - смертный, а Изольда - твоя дочь.

- И что теперь? Ей всю жизнь сторониться счастья?

- Сторониться не надо, но и силой брать - тоже не выход. Запомни, колдун, любое силовое решение проблемы - заранее проигрыш. Счастье само найдёт твою Изольду. Его не нужно подгонять, поджидать, подзывать, манить и бежать за ним по пятам. Оно само приходит к людям, само стучится в дверь. Посредники ему не надобны.

- Я могу сделать этого мальчишку бессмертным подстать Изольде. Могу подарить им свой наскальный замок и все мои сокровища, только бы моя девочка была счастлива.

- Дорогим коня не выкупишь, колдун. Любви у них не будет, а дружба меж ними крепкая. Не торопи время. Твоя девочка заслуживает счастья, и оно у неё будет, но имя у счастья отнюдь не Феодосий.

- Ты ей это растолкуй, - устало сдался колдун, потухшим взором обводя изысканное помещение карлика. В напольных вазах благоухали цветы. Флорентий был верен себе даже в мелочах, - скажи, Флорентий, а Феодосий когда-нибудь узнает о гибели этих странствующих актёров?

- Да. Он пойдёт по их следу и найдёт на дне пропасти то, что лучше ему не видеть и не знать.

Чёрный дрозд Харитон спустил колдуна на своих крыльях вниз из дупла столетнего дуба. Колдун проглотил ягоду лесной ежевики и вновь принял прежние размеры. С отяжелевшим сознанием, словно опоенный дурманным зельем, колдун медленно направлялся к своему наскальному замку.

Прошло несколько месяцев. Колдун не выходил из своего наскального замка, не появлялся он ни в охотничьей избушке лесника, ни в гостях у карлика, ни в горах, ни в окрестных деревнях.