О чём молчит ягодный тис (СИ)

Среди густых зарослей травы гном откопал крохотную дверцу, ведущую в его скромное жилище внутрь векового дуба, и увлёк за собой колдуна. Скромное жилище как таковым скромным отнюдь не оказалось: внутреннее убранство покоев карлика поражало изяществом и вкусом. Внутри огромного дерева зияла полость, что, впрочем, не мешало дереву ничем: столетний дуб был крепок, его кряжистые мощные корни выпирали из-под земли, а раскидистая крона была чудо, как хороша. И в этой внутренней полости располагалось жилище карлика в несколько этажей с винтовой лестницей, люстрами с живыми светлячками, погребом и маленькой кухонькой. Всё было деревянное: отделка стен, мебель, лестница, ажурным штопором выводящая карлика прямо к дуплу, служившему и окном и одновременно вторым входом в его поразительное жилище. Если случалась непогода, карлик задёргивал дупло деревянной шторкой из мягких пород дерева. Где-то глубоко под корнями столетнего дуба у гнома была сокровищница. Много лет тому назад карлик работал старателем в местных каменоломнях, и его трудолюбие принесло свои плоды - гном намыл достаточно золотого песка и хранил его на непредсказуемый в жизни случай. Одна слабость была у Флорентия - это цветы и ягоды. Художник в душе, гном остро чувствовал красоту этого мира, гармонию красок, звуков, запахов. Он слышал мелодию ветра, наблюдал вальс дождя, он видел карнавал цветов, а птичьи трели дарили ему незабываемую гамму эмоций. Гном имел чувствительную возвышенную душу, утончённо-капризный нрав, при этом был, на удивление, скуп и практически всегда погружён в себя - ему, в принципе, для счастья не нужен был никто. Единственное, что трогало гнома - это неподдельное чужое горе. Тогда он становился не таким домовитым и вполне даже отзывчивым. Вот и сейчас, наблюдая агонию чувств колдуна, карлик внутренне сжался и поклялся не оставить в беде товарища. Гном усадил колдуна в плетёное кресло и приказал дрозду Харитону заварить вишнёвый чай.

- Послушай, - начал вкрадчиво гном, - мы найдём её, я тебе обещаю. Двигайся поближе к столу.

Тут карлик попросил дрозда сорвать с дерева два зрелых жёлудя. Жёлуди покатились по полированной до зеркального блеска глади столешницы, деревянное покрытие утратило свой природный цвет и подёрнулось лёгкой дымкой. Затем дымка рассеялась, и на поверхности столешницы, как в зеркале, карлик с колдуном увидели совсем недавнее прошлое. Кадры сменялись быстро, словно кто-то незримый молниеносно менял слайды, но всё увиденное было предельно ясно. Изольда, будучи дочкой колдуна, унаследовала красоту и знания магии отца, но при этом имела кроткую душу матери. В момент отчаяния девушка подошла к раскрытому окну, сложила руки за спину и... превратилась в пятнистую красавицу-пустельгу. Птица взмыла в воздух и, обогнув на прощание остроконечные своды наскального замка отца, унеслась прочь в глубину гор. Следы волшебной пустельги терялись за линией горизонта. Дальше гладь волшебного стола карлика показала ободранную кибитку с бродячими музыкантами. Кибитка увозила прочь четырёх странствующих бессребреников в Трансильванию. Изображение искажалось, затем снова настраивалось. Показался лик кудрявой смуглой черноглазой девушки, к которой Феодосий прикипел сердцем намертво, затем старческое испещрённое морщинами, уставшее от жизни лицо старика. А дальше карлик с колдуном в один голос вскрикнули. Гладь стола отразила шквалистый ветер, ливень стеной и камнепад. Кибитку снесло, смыло дождём в пропасть. Огромные валуны катились с гор, словно кто-то отколупывал эти страшные каменные глыбы и забавы ради скидывал их в пропасть. Кибитку подбросило в воздух, она скрипнула, перевернулась и рассыпалась, как карточный домик. Гном сморщился и, горестно простонав, закрыл крошечными руками лицо. Изображение тут же исчезло. Колдун, не мигая, смотрел в одну и ту же точку, не шевелясь, безмолвствуя и только шепча бессвязную речь: "улетела... прочь... от меня... навсегда...". Харитон торопливо протянул ему в клюве вишнёвый чай.

- Пей, полегчает, обещаю тебе, - настоятельно протянул колдуну напиток маленький карлик.

- Зачем она это сделала? - взревел колдун. Он словно очнулся, и через маску отрешённости на поверхность вырвался дикий зверь, сидящий в его душе.