О чём молчит Ласточка

Казалось, что всё в порядке: Юра работал над спектаклем, процесс пошёл. Но, вернувшись домой в понедельник, Володя так и замер на пороге от изумления. Невыгулянная Герда пулей бросилась на улицу, едва перед ней открылась дверь. Видимо, Юра заработался и забыл её выпустить. Володя было махнул на это рукой, но, зайдя на кухню, обомлел от царящего там бардака. Он всё понимал, видимо, творчество Юры было важнее уборки, но разве она заняла бы так много времени? Ведь Юра знал, что Володя вернётся с работы поздно и уставший.

Подавив раздражение, он хотел сделать Юре замечание, что хотя бы посуду можно было помыть. Но тут же посмотрел на диван в гостиной, и желание ругаться вмиг пропало. Юра лежал в полной тишине, будто спал, но, приблизившись, Володя заметил, что его глаза распахнуты, а взгляд устремлён в никуда. Юра выглядел усталым и подавленным.

— Что-то случилось? — встревоженно спросил Володя.

— Нет, всё хорошо. Просто устал.

— Ты написал что-нибудь? Можно послушать? — аккуратно поинтересовался Володя, подходя к нему.

— Нет и нет, — пробормотал Юра, не поднимая головы.

— Что с тобой? — спросил Володя, опускаясь рядом на пол. — Мне показалось, что в выходные ты поработал очень продуктивно.

— Не знаю. Не пишется, — ответил Юра, подставляя губы для поцелуя. — Два дня пытался написать что-то цельное и вразумительное, но ничего не вышло.

— Почему же так?

— Акклиматизация, видимо. — Юра пожал плечами и уставился на него грустными глазами.

Володя вздохнул, погладил его по голове, коснулся губами волос, прошептал в них:

— Юрочка, ну что с тобой такое?

— Сам не знаю. Вроде бы мыслей много, но не могу заставить себя сесть за инструмент и записать их. Хожу вокруг него, что-то наигрываю, но всё не так.

— Что мне сделать? Как тебе помочь?

— Никак. Ты вообще тут ни при чём. Мне до сих пор не выслали сценарий. Как получу его — дело пойдёт. Просто мне очень непривычно, что вообще нет идей. От этого как-то тревожно — не творческий кризис ли это?

Володя представлял, что такое «творческий кризис», но понятия не имел, от чего он начинается и зависит, как проявляется. Но попытался утешить Юру:

— Не будь пессимистом — почему сразу кризис? Без сценария у тебя просто отсутствует постановка задачи, правильно ведь?

— Да-а… — задумчиво протянул Юра и уже веселее добавил: — А ведь ты прав! Так здорово, что ты интересуешься моей работой и поддерживаешь меня. Это так приятно.

— А мне будет приятно, если ты помоешь посуду и почистишь лук.

Юра недовольно замычал, но всё-таки встал с дивана и поплёлся помогать.

Следующим вечером Володя снова вернулся поздно. Приготовился увидеть тот же бардак, что вчера, и услышать ту же тишину, отворил дверь, но на него обрушилась музыка. Володя не поверил своим ушам — это была не запись. Юра играл!

От музыки тугой узел, что все эти дни скручивался в груди, ослаб. Стало так радостно, что Володя начал подпевать незнакомой мелодии, ни разу не попав в такт.

Он не тревожил Юру до самой ночи, боялся спугнуть его вдохновение. Учил в одиночестве немецкий, но мыслями постоянно возвращался к Юре и улыбался.

Ближе к полуночи музыка затихла, и на лестнице послышались торопливые шаги.

— Я получил сценарий! — увидев Володю, воскликнул Юра и заключил его в объятия.

— Поздравляю! — улыбнулся тот. — Вот видишь, а ты говоришь: «Кризис-кризис». Сыграй, что написал.

— Пошли, — позвал Юра и вбежал по лестнице.

Поднявшись на второй этаж следом, Володя почувствовал запах табака, который так и ударял в нос.

— Ты что, опять курил? Ещё и в доме! — не смог промолчать Володя. — Я ненавижу эту вонь! У меня тут же начинает болеть голова.

— Но ты сам сказал, что это моя комната и я могу делать здесь всё, что захочу, — растерялся Юра.

— Не в этом дело. Дело в твоём здоровье. Так и до рака недолго.

Юра отмахнулся.

— Да ну, перестань. Я курю раз в сто лет — так, балуюсь. У меня нет привычки.

— Тогда тем более! Раз привычки у тебя нет, Юра, я запрещаю тебе курить, тем более в доме. Иначе… — произнёс он и задумался: а что иначе? Юра же не ребёнок, чтобы ставить ему ультиматумы или стыдить за курение, как в «Ласточке». — Без «иначе», я просто по-человечески прошу тебя: пожалуйста, не кури больше.

— Ну ла-а-адно, — как-то по-детски протянул Юра, смеясь. Подошёл к пианино и, не садясь, наиграл стремительную мелодию.

Володя не понял, какое отношение к «Мастеру и Маргарите» может иметь столь легкомысленная музыка, но Юру, разумеется, похвалил.

И этот день стал единственным, когда Володя слышал его игру. Юра больше не притрагивался к пианино и проводил вечера в кабинете в полной тишине. Даже записи не ставил. Эта тишина наполняла душу Володи тревогой.

Он старался не давить на Юру, но, каждый раз возвращаясь с работы, с замиранием сердца отворял двери дома и прислушивался — вдруг зазвучит музыка?

Она зазвучала в последний рабочий день перед майскими праздниками. Правда, снова запись. Но Володя порадовался и такой мелочи — может, всё же есть какие-то подвижки?

Юра сидел за инструментом с книгой в руках, но крышка пианино была закрыта.