О чём молчит Ласточка

Маша не сразу заметила, что он уже сбросил вызов и стоит возле неё, поэтому ответила в трубку мобильного:

— Звоню его родителям. На домашний. — Маша всхлипнула и прокричала: — Полчаса уже звоню, а они не берут трубку!

— Успокойся. Давай я тебе валерьянки накапаю, или что у тебя есть от нервов?

Володя налил ей воды и, только когда кружка звякнула о столешницу, Маша обернулась.

Увидев Володю, обняла его так крепко, что он охнул. Уткнулась ему в живот и разрыдалась в голос. Володя положил трубку домашнего телефона, принялся неловко гладить Машу по плечу. Пытаясь успокоить, бормотал пустые утешения, а сам лихорадочно соображал, что делать.

Как только Машины рыдания приутихли, спросил:

— Ты не знаешь, есть ли у его родителей дача?

Маша расцепила объятия и посмотрела на него снизу вверх.

— Дача?.. Ты думаешь, Диму увезли на дачу? В лес?! — Она пришла в такой ужас от этого предположения, что вскочила с места.

— Нет конечно. — Володя усадил её обратно на табурет. — Может, просто родителей нет дома? Сегодня выходной, они могли уехать на дачу, если она у них есть.

Маша высморкалась, выпила принесённую Володей воду и, кажется, начала успокаиваться.

— Да, — тихо пробормотала она. — Они же не могут не слышать телефона. А раз гудки длинные, значит, он не выключен.

— Если только не вырубили звук… — задумчиво отметил Володя.

— Надо пойти к этому… Толе, — подала голос Маша. — Его дом через дорогу.

— Хорошо, но ты успокойся сначала. Где у тебя апте…

— Но я не знаю номер квартиры, а там пять подъездов! — простонала Маша, указывая пальцем на шкаф, где Володя надеялся найти успокоительное.

— Тогда подождём хотя бы до семи. Сама понимаешь, шататься по подъездам и ломиться в чужие квартиры в пять утра чревато…

Володя нашёл валерьянку. Наливая её в стакан, задавал вопрос за вопросом, пытался отвлечь Машино внимание от часов. Заварил себе кофе — взбодриться. Мысли едва ворочались — сказались дикая усталость вкупе с двойной дозой снотворного. А когда Маша снова схватила телефон, набрала домашний номер Толи и из трубки снова полились громкие, раздражающие гудки, вдобавок разболелась голова.

Что-то Володя упустил. В гомоне мыслей то всплывала на поверхность, то таяла какая-то идея. Явно хорошая, но Володя никак не мог её уловить.

Пока на глаза не попалась газета.

— Вот я идиот! Ты говоришь, знаешь номер дома. А улицу знаешь?

— Угу… — вяло протянула Маша.

За эти несколько часов она так нервничала, что вымоталась и, казалось, вот-вот уснёт.

— И номер телефона! — Володя чуть не плюнул с досады. — У тебя есть «Золотые страницы»?

— Справочник? — не поняла Маша.

— Да, чёрт подери, справочник телефонов и адресов!

Маша ойкнула. Володя рявкнул:

— Неси сюда!

Полчаса спустя они стояли в подъезде Толиного дома и жали на звонок. За дверью слышались копошение и неразборчивый шёпот, но отпирать им с Машей не спешили.

— Дима, за тобой пришла мама, — устав ждать, сказал Володя.

Замок всё же щёлкнул, им открыл высокий, длинноволосый, угрожающего вида парень-неформал: весь в чёрном, опоясанный шипованным ремнём, на шее — несколько шнурков с разнообразными подвесками, руки в напульсниках.

«Должно быть, это и есть тот самый извращенец-совратитель», — решил Володя.

В последний раз он видел Диму давно, когда тому едва исполнилось четырнадцать, и выглядел он сущим ангелочком — белобрысый, большеглазый, словом, весь в мать. Поэтому и решил, что открыл им Толя.

Но ошибся. Зло глядя на Машу, парень закричал:

— Мама, я же сказал, не лезь ко мне!..

Володя перебил его. Негромко, но с нажимом велел:

— Не смей повышать голос на мать! И пусти нас внутрь.

— А это ещё кто? — обалдел Дима.

— Не узнал? Это дядя Вова, — едва слышно пропищала Маша. — Поговори с ним, он тебе поможет.

— Что? — хором воскликнули Дима и Володя.

— Мне не нужна никакая помощь! — рявкнул первый.

— Не в чем ему помогать! — заявил второй, а увидев ошарашенный взгляд Димы, обратился уже к нему: — Чего нельзя сказать о твоей матери. Пустишь нас или нет? Я понимаю, квартира чужая, но ты что, хочешь, чтобы это слышал весь подъезд?

Володя не собирался говорить с ним, он попросту не знал о чём. Сдерживать Машу — единственное, на что ему хватало сил и сообразительности после полубессонной ночи.

Стоя посреди просторной прихожей, он наблюдал за Димой и его другом. Обратил внимание на то, какими встревоженными, полными трогательного волнения взглядами они смотрели друг на друга. На пару секунд сердце Володи замерло от того, сколько нежности таил этот взгляд. Ведь когда-то на него смотрели так же, ведь когда-то так же смотрел и он.

— Разувайтесь, проходите, — робко предложил Толя, открывая дверь в кухню.

Маша скинула туфли и замерла, нерешительно глядя на сына.

— Думаю, вам лучше поговорить наедине, — сказал Володя. — Не будем мешать? — обратился он к Толе.

Тот кивнул.