О чем молчит ласточка

С кухни тот уже ушел, и Володя поднялся на второй этаж. В кабинете царил уже привычный бардак: на столе стояла чашка чая — от нее все еще шел пар, а вот Юры нигде не было. Внутри колыхнулось беспокойство, но тут же Володя услышал лай Герды. Он подошел к окну, посмотрел во двор — Юра играл с собакой. Герда, подпрыгивая и весело тявкая, выпрашивала у него палку, бросалась под ноги. Юра смеялся, что-то по-доброму приговаривая, и в какой-то момент Володе даже показалось, что тот стал прежним собой — веселым, жизнерадостным.

Вот только не было никого, кроме Герды, кому бы Юра мог улыбаться этим утром.

Володя вспомнил, где вчера отыскал Юру: в гостях у соседа-алкаша, горе-художника, неудачника. И даже такой компании Юра оказался рад. Он ведь чах от одиночества. В Германии Юру всегда окружали люди: музыканты, заказчики, знакомые из гей-тусовки. В Харькове же у него не было никого, кроме Володи, а Володя, как бы ни старался, не мог заменить ему всех. И, видимо, в этом безмолвии, без голосов других людей, Юра выгорал. Ведь тишина для него — это конец музыки. А конец музыки — конец всего.

Володя снова вспомнил соседа Сергея, вспомнил, что говорил вчера Юра, как сравнивал себя с ним. И, как бы Володя ни пытался отрицать это, Юра был прав: он катился по той же наклонной, на глазах превращаясь в трагического героя, которого ждали лишь самоненависть, алкоголь и бедность.

Володя спускался на первый этаж с четким намерением извиниться. Он не должен был срываться на Юру, ему стоило быть терпеливее к его состоянию. Володя должен ему помогать справиться с депрессией, а не усугублять ее.

Но, едва увидев вышедшего в сад Володю, Юра моментально преобразился в лице. Улыбка сползла с его губ, взгляд стал серьезным и обеспокоенным.

— Как ты себя сегодня чувствуешь? — спросил Володя, стоя на веранде.

Юра опустил глаза, забрал у Герды из пасти палку, замахнулся, чтобы снова бросить.

— Не сказать, что хорошо. Скорее без изменений. А ты?

— Что я?

Юра швырнул палку в дальний угол участка — Герда помчалась за ней — и повернулся к Володе.

— Как ты себя сегодня чувствуешь?

Володя нахмурился.

— А как должен? Плохо спал, а так все в порядке.

— М-м-м… — протянул Юра, снова наклоняясь к прибежавшей с палкой Герде.

Они помолчали. Юра потрепал собаку по голове, извинился перед ней и сказал, что уже устал. Та, кажется, не обиделась. Поднявшись на веранду, Юра шагнул к Володе.

— Я вижу, что ты обо мне заботишься, но… Ты не думаешь, что эту свою заботу тебе стоило бы направить и на себя тоже?

Юрин голос звучал мягко, но Володя почему-то уловил в нем ядовитые нотки. А может, ему так лишь показалось.

— О чем ты?

Юра вздохнул.

— Не нужно делать из меня идиота! — раздраженно воскликнул он. — Да, я виноват, я вчера плохо соображал, сразу ни черта не понял… но я все видел! Не думаешь, что слегка лицемерно делать из меня психа и всячески пытаться мне помочь, когда тебе помощь нужна не меньше?

— Что? — опешил Володя. — Ты что несешь?

Юра закатил глаза.

— Можешь отнекиваться, если хочешь, это не изменит того факта, что твое желание причинять себе боль никуда не делось.

Володя резко вдохнул.

— Если бы не… — начал было он, но заставил себя замолчать.

— Что? — настоял Юра. — Ну говори, что хотел сказать!

Володя понимал — рот лучше не открывать. Сейчас нужно уйти в дом, закрыться в комнате и успокоиться, не раздувать ссору. Но ярость, которая уже с час клокотала внутри, всколыхнулась с новой силой.

— Если бы не ты, мне не пришлось бы… применять к себе такие радикальные меры. Ты хоть представляешь, каково мне вчера было видеть тебя под наркотиками? И каково видеть каждый день, как ты разрушаешь сам себя?

Юра процедил сквозь стиснутые зубы:

— Ну да, конечно, во всем ведь виноват я, а не твоя недолеченная психотравма.

Володя мотнул головой, пытаясь прийти в себя.

— Да, у меня есть проблемы, я знаю о них. Но депрессия у тебя, Юра. Неужели ты не видишь, что ради тебя я из кожи вон лезу? Я даже на работе открылся и разругался с друзьями. Из-за тебя я больше никогда в жизни не увижу любимую крестницу!

Юра отшатнулся от него и выкрикнул:

— Я ни о чем этом тебя не просил! Господи… Если я такой сложный, на кой я тебе вообще сдался?

Он развернулся и быстрым шагом скрылся в доме, хлопнув за собой дверью.

Володя моментально пожалел обо всем сказанном. Бросился следом, догнал Юру у лестницы на второй этаж, вцепился в плечи, потянул на себя. И, прижавшись к спине, обнял поперек груди и зашептал в ухо:

— Прости меня, Юр, пожалуйста, прости…

Он думал, что Юра попытается вырваться, как вчера, сбросит его руки, уйдет, но тот лишь размяк в Володиных объятиях, откинулся затылком ему на плечо и прерывисто выдохнул:

— Что же нам делать, Володь? Я совсем запутался…

* * *