О чем они мечтали

— Езжай с богом! — ласково произнес он, показывая рукой в сторону дороги, и подошел к следующей лобогрейке. Снова стал объяснять, показывать. Он отпускал лобогрейщицу не раньше, чем убеждался, что все премудрости управления, в общем-то не очень сложной, машиной и обращения с ней усвоены.

Наконец остались Галя и Лена. У них были неплохие сытые кони — один пегий, с большим белым пятном на широком лбу, другой мухортый с тонкими ногами.

— Что же ты с нами сделал, батя! — с досадой заговорила Галя, устроившись на сиденье лобогрейки. — Мы же отстанем от всех сегодня.

Половнев спросил:

— Следила, как я другим объяснял? То-то! Подними ножи. Опусти. Так. Правильно.

Он задал дочери несколько вопросов, объяснил кое-что, затем заставил сесть к рычагам Лену.

— Ты погонщицей будешь? — спросил он ее и, получив утвердительный ответ, пояснил: — Все равно должна уметь с машиной обращаться. — Закончив с нею, добавил: — Вот видите, не зря вы тут задержались. Пока я других учил, вы обе не дремали. Можете ехать, — мягко разрешил он.

Галя сама взяла кнут и вожжи, оставив у рычагов подругу, и погнала лошадей с места в карьер во весь опор.

— Тише ты! — взмолилась Лена. — Всю растрясла, ажно зубы стучат.

Серая пыль облаком поднялась за ними и скрыла их. Петр Филиппович постоял, посмотрел им вслед, покачал головой. «Кипяток, а не девка», — подумал он о дочери.

Когда подъехали к стану бригады, на поле уже стрекотали лобогрейки, волоча за собой серые шлейфы пыли. Вдали, у самого леса, покачивался комбайн, будто корабль на волнах. На специально отведенных загонах работали косари, некоторые из них без рубашек. Чуть поодаль от косарей гнулись жницы с серпами, в белых косынках.

Галя остановила коней возле будки. К ним подошел Антон Мурашкин с треугольником саженки из обструганных ореховых палок. В негустой округлой бороде его, запутавшийся в табачного цвета волосах, светлел один маленький колосок.

— Милые девушки! — воскликнул он не то ласково, не то насмешливо своим тонким, почти женским голосом. — Что же это вы припоздали? Аль чего случилось?

Галя бойко ответила:

— Ничего не случилось, товарищ бригадир! — Она глянула на свои наручные часы и доложила: — Опоздали ровно на десять минут. Готовы к выполнению ваших заданий, товарищ бригадир. Укажите нам загон.

— Вон он, ваш загон, дожидается вас, — показал Мурашкин саженкой на стоявшую невдалеке длинную полосу желтой ржи.

Галя, передавая Лене вожжи, приказала:

— На-ка, правь!

И подруги поменялись местами.

4

С никогда не испытанным волнением въезжала Галя на свой загон. Одно дело действовать и управлять ножами на пустом месте, и совсем иное, когда въезжаешь в густую колосистую рожь. А вдруг ножи застопорятся, начнут не резать, а мять? Но машина сразу заработала отлично. Как только Лена завела лошадей с левой стороны загона и пустила их вдоль некошеной ржи, Галя толкнула вперед рычаг управления, и лобогрейка громко и бойко застрекотала, затрещала, схватывая острыми ножами золотистые крупные стебли и мгновенно срезая их. Срезанная рожь негустым рядком быстро двигалась на полок, слегка подрагивая на ходу. Галя спокойно, уверенно вилами сваливала ее налево, невольно изредка оглядываясь: небольшие кучки отмечали на земле путь лобогрейки. «Ой как здорово!» — с удовольствием думала она. Наташа Ершова и Вера Плугова соломенными перевяслами связывали скошенную рожь в снопы.

В обеденный перерыв возле полевой будки, прямо на лужайке, Свиридов провел собрание двух бригад. Приняли договор о социалистическом соревновании. Было объявлено, что передовая по уборке бригада получит переходящее Красное знамя и премии на весь рабочий состав мануфактурой, деньгами и скотом-молодняком.

— Конечно, внутри бригады распределение премий придется провести не всем поровну, а по выработке, — пояснил Свиридов. — А для этого надо наладить в бригадах строгий учет. Правление назначает учетчиком в обе бригады товарища Тоболина Сергея Владимировича. Вы все знаете его. Вопросы есть?

— Есть! — отозвалась Галя.

— Давай, пожалуйста! — пригласил Свиридов. — Подойди сюда, — показал он на покрытый выцветшим до белизны кумачом небольшой деревянный столик, за которым сидели бригадиры, обливаясь потом: вовсю жарило солнце.

— Я отсюда! — крикнула Галя. — По-моему, соревнования между бригадами мало. Надо еще внутри бригад чтобы соревновались друг с другом. Вот я и вызываю Ксению Рыбалкину.

— Ты что, рехнулась?! — насмешливо выкрикнула Ксения, надменно кривя красивые губы и прищуривая глаза. — Она меня вызывает! Гляньте, девки, на нее! Научись сперва работать, а потом уж вызывай. Это тебе не травку щипать на свекле, тут попотеть придется.

— А на свекле не потеют разве? — заметила Галя.

— Потеют, да не так, — сказала Рыбалкина. — Научишься работать, тогда — пожалуйста, а пока я не принимаю твоего вызова.

— Неправильно, Ксения, — увещевающе сказал Свиридов. — Раз тебя вызывают, обязана принять. Колхозное сознание должна ты иметь.