О чем пьют ветеринары. Нескучные рассказы о людях, животных и сложной профессии

Практика проходила просто отлично. С Палычем мы сразу договорились, что он не будет напрягать меня проверками, ибо ему самому было лень куда-то ехать. Конезавод находился (да и сейчас находится) на Рублевке, в Горках‑10. Ветврач кончасти сразу меня предупредила, что ни к каким лошадям я допущен не буду и что пленки могу ставить сам себе на любые места. В маточное отделение мне довелось пару раз зайти в сопровождении врача, а вот к племенным жеребцам даже близко не подпустили. Любой племенной производитель, будь то кобель, бык или жеребец, – страшное дело. Сила, бесстрашие, помноженные на гормоны, становятся гремучей смесью, которая просто опасна для человека. Я помню таких кобелей по питомнику АЗЛК. Они не один раз отправляли людей на больничный, а бывали случаи, что и в реанимацию.

Каждое утро я приезжал в Горки, наливал из огромной фляги, которая стояла на сеновале, браги, сделанной из березового сока, и ложился спать в тени. После обеда я отправлялся в сторону дома.

Однажды мой сон был нарушен шумом машины главного ветеринарного врача хозяйства, который приехал проверить, как идут дела на кончасти.

Посмотрев на меня, он спросил:

– И что?

– Да вот!

– А денег не хочешь подзаработать?

Я, естественно, напрягся, хотя интуиция подсказывала, что надо будет рубить коровам копыта. Пусть не пугаются любители животных: это процедура, сравнимая с педикюром и маникюром, только в масштабе коровы.

– А что делать?

– Копыта рубить.

– И почем?

– Рубль тридцать голова. Копыта и рога.

Цена была заманчивая.

– Мне нужно четыре человека, – продолжал Иван Иванович.

Я, вспомнив устный счет и, произведя мысленно калькуляцию денег, полученных в перспективе, с уверенностью в голосе, свойственной тимуровцам, сказал:

– Всё сделаем. Только молока нам еще надо.

– Нет проблем, молока сколько хотите.

Это была ошибка Ивана Ивановича. Он никак не мог представить, что за день мы будем выпивать два ведра.

В тот же вечер я позвонил своему одногруппнику и другу Пете Солдатову и обрисовал ситуацию. Петя сходу все оценил и заочно, в цветастых выражениях, предложил профессору Кондрахину, который тогда был нашим деканом, проходить практику вместо него. Нам требовались еще два человека. Сам Петя был ростом под два метра, правда, лицом и прической он напоминал Володю Ульянова на октябрятской звездочке, но это не мешало ему укладывать корову, просто взяв ее за рога. Петя привел с собой Лерыча, человека, ростом и силой напоминавшего самого Петю. Я же позвал своего друга Мишу Есина. Миша – мастер спорта по классической борьбе, долго играл в регби, а еще он профессионально работал с собаками. Словом, бригада «Ух»!

Я думаю, не стоит описывать сам процесс коровьего педикюра. Могу только сказать, что занятие это специфическое. Мало того что у коровы есть рога, которыми она бодается, так любой обладатель десятого дана по карате позавидует умению коровы бить задними ногами. Делает она это моментально, без предупреждения и в любую сторону. Довершается это все тем, что в процессе наведения красоты корова себя не контролирует и справляет свои естественные надобности прямо на мастера педикюра. Но что поделаешь, деньги пахнут.

Рублевка в те времена, несмотря на правительственные дачи, представляла из себя тихое и блаженное Подмосковье. Поля, леса, Москва-река и пасущиеся здесь и там стада коров. Никаких коттеджей и навороченных поселков. Соответственно, общественный транспорт между деревнями ходил редко и нерегулярно. Нам же надо было переезжать между фермами хозяйства, которые были раскиданы на приличном расстоянии друг от друга.

К счастью, Петя являлся обладателем удивительной машины – «москвич 408». Назвать этот агрегат автомобилем можно было с большой натяжкой. Когда он проходил последний раз ТО или был в ремонте, не помнили даже новгородские грамоты. Кузов был ржавый, оба бампера прикручены проволокой, стеклоподъемники не работали, поэтому стекла поднимались руками и изнутри подпирались щепками. Соответственно, чтобы стекла опустить, щепки выдергивались, и стекла падали. При открывании дверей каждый раз создавалось впечатление, что они оторвутся вместе с петлями. «Резина» напоминала покрышки для болидов «Формулы‑1», настолько она была лысой. Когда шел дождь, в салоне можно было снять обувь и прямо на ходу помыть ноги. Весь пол проржавел до дыр, и существовал большой шанс провалиться вместе с сиденьем. На ходу агрегат издавал звуки, от которых с ужасом бежало все живое. Но он ехал!

Однажды на очередном перегоне где-то в районе Жуковки наш «конь» встал прямо на обочине. Мишка с Лерычем спали на заднем сиденье. Мы с Петей вышли из машины, открыли капот и с видом знатоков начали смотреть на двигатель, стучать по колесам ногами, протирать стекла. Результат был равен нулю, «конь» стоял. Вдруг прямо из воздуха рядом с нами материализовались трое в черных костюмах, белых рубашках, галстуках и полуботинках. Габаритами все трое были под стать Пете и Лерычу.

– Документы предъявите, пожалуйста