О чем поет вереск (СИ)

Этайн отпила и, любуясь, погладила травяной узор на овальном боке кубка.

— Богатый и дорогой сорт. Брось в воду — утонет! Я когда-то мечтала о подобном. Изысканный, как все в этих сумрачных покоях.

А эта женщина оценила. Умна, образованна — и прекрасна.

— Эти «сумрачные покои» теперь твои по праву, — прошептал Мидир.

— Я слышала, эбен защищает от ядов. Ты опасаешься отравления?

— Обычная предосторожность. Не знал, что ты столь хорошо разбираешься в дереве.

— Я занималась резьбой.

— Тогда расскажи мне об эбене, — придвинувшись ближе, шепнул Мидир.

— Его еще называют хурмой. Почти вечен. Сильный, плотный, красивый. Норовист! Редкого мастера слушается. Скорее сколется или сломает инструмент, а подчинится лишь ласковой руке.

— Так и есть, — улыбнулся Мидир.

— Когда ты улыбаешься от души, ты прекрасен! — она провела пальцем по каменным вкраплениям, украшавшим нижнюю часть кубка. — А что это? Агат, оникс, кошачий глаз? Нет, слишком черный. Циркон! Странное ощущение.

Огранка — почти кабошон — в точности повторяла камни янтарного ожерелья, подаренного Этайн Эохайдом, и у Мидира екнуло сердце. Он встал, плеснул воды в вино, разбавляя его для смертной, и протянул кубок:

— За то, чтобы мой Дом стал твоим Домом.

— За твой Дом!

Этайн, кивнув, отпила теплого вина, вытерла губы и руки влажной, еще теплой салфеткой.

— Скажи, мой супруг, ведь ши не болеют?

— Благие впадают в сон-жизнь, высшие неблагие не могут остановить круговорот обращений… Но это недуги души, не тела. Что беспокоит тебя?

— С одной стороны, это очень хорошо! Зато с другой… Знахарничать мне не придется. В чем будут состоять мои обязанности?

— О чем ты? — Мидир присел напротив, взял ее ладони в свои, прижал к горящим щекам, еле сдержав смех от ее серьезности.

— Рабов у вас нет, и меня это радует. Я обучена вести приемы, умею следить за порядком, за двором, за приготовлением блюд, хоть за конюшней. Мидир!

Мидир качал головой на каждое ее слово.

— Нет? Но как же! Если у тебя есть всё, зачем нужна королева?

Он прижал ее руки к своей груди.

— Так уж и всё? Может, чего-то не хватало здесь?

— Мидир! — ахнула Этайн.

Вспорхнула, шепнув счастливо: «Мое сердце!», зарылась пальцами в его волосы, прижалась губами к его губам… Ее грудь касалась его груди, аромат вереска щекотал ноздри.

Она отдавала всю себя даже в поцелуе. Темное, слепое вожделение захлестывало волчьего короля с головой.

Однако Мидиру очень хотелось, чтобы Этайн была счастлива в этот Лугнасад. Он сдержал себя, вымолвил глухо:

— Пойдем, моя дорогая.

— Ты назвал ее «дорогой», — льдистым инеем проник в сознание голос Джареда.

— Потому что она дорого мне досталась, мой советник.

— Ты был очень убедителен! Даже я бы поверил. И ты не взял ее, хотя эта женщина притягательна до безумия. Именно так, разве ты не заметил по Мэллину? У нас полон Дом волков, и хоть ты — наш король, твоего кольца на ней нет. Женщин наперечет, аромат вереска растекается по переходам Черного замка, и стражи уже скалятся друг на друга. Алан разнимал пару драк, но это лишь начало… Обозначь ее своей, твой запах отобьет всякую охоту соперничать у всех, кроме самых безголовых.

— Я не собираюсь торопиться, особенно — вынужденно. Спокойствие Дома Волка на тебе и Алане.

— Мне нужно что-то весомое.

— Этайн — моя королева. Ты слышал! Возьми мое слово в зарок. На время Лугнасада ее слова — правда и закон для всех ши Благого мира. Передай каждому волку, каждому ши, кто кинет на неё неласковый или слишком ласковый взгляд: порву не задумываясь. Она моя!

— Пока этого достаточно.

— Да что с тобой, Джаред? Ты то оттаскиваешь меня от Этайн, то толкаешь в ее объятия!

Тяжелый вздох.

— Мой король, не сочтите за дерзость: чем быстрее вы получите желаемое, тем быстрее Этайн вам прискучит. И тем больше шансов, что ради мига удовольствия вы не сломаете ей жизнь.

Слова советника звучали все тише и глуше, словно он сам не был уверен в сказанном. Мидир не выдержал:

— Ты опять многозначительно молчишь.

— И еще я думаю про коней.

— Про коней?

— Про троянских коней.

— Избавь меня от своих загадок!

— Просто к сведению, мой король: до конца Лугнасада — шесть ночей.

— Изыди, Джаред!

Мидир прервал мыслеслов и откинул слова советника. Джаред всегда преувеличивал опасность. Этайн забудет все, что случилось в Нижнем, а Эохайд получит жену обратно, причем уже — свою, законную. Так должно быть, и так будет. Но пока эта чаровница с ним!

— Он прямо как живой, — дотронулась Этайн до металлической руки истукана около входа в опочивальню.

— Здравия вам, наша королева! — четко выговорил он.

Этайн, ойкнув, ринулась в объятия Мидира.

— Что за чудовище?

— Мое творение, — ответил Мидир, довольный ее непосредственным испугом. — Механические слуги, мы их называем механесами.

— А можно — как же я напугалась! — можно этот механический ужас не будет караулить наши покои? — взмолилась Этайн.

— Тебе стоит лишь попросить, моя красавица.

Мидир двинул пальцами — и два стража шустро зашагали прочь.

— Алан, — потянулся мыслью Мидир к начальнику замковой стражи.

Тот откликнулся с заминкой: к концу шестого года он только начал овладевать магией.