О чем поет вереск (СИ)

Мидир смирил обуревающие его воспоминания и страсти, вздохнул шумно, а потом зашел к брату совершенно бесшумно. За три тысячи лет разлада и пару дней неопределенности эти покои ничуть не изменились. Кровать стояла в глубине комнаты и не с первого взгляда открываясь вошедшему.

Белела спина в тонкой нижней рубашке, вихрились темные пряди брата. В отблеске молнии Мидир присмотрелся, а потом едва сдержал улыбку: в изголовье, за подушками, сокрытый магическим щитом невидимости и безвременья, сидел лоскутный Фелли.

Надо понимать, охранял сны. Интересно, Мэллин хоть помнил, что спрятал там свою игрушку?

Щиты, похоже, старинные.

Мидир подбросил дров в камин, бесшумно прошел к кровати и уселся на край, примяв своим весом перину. Брат недовольно завозился, слегка повернул голову, сонно захлопал глазами, не выражая ни удивления, ни страха, вообще ничего.

— Нет, ну надо же… Знаешь, братец, ты, конечно, красавец, но так и поседеть можно: без предупреждения ходить по снам, — забубнил, отворачиваясь опять к стене: — вот казначей точно поседел бы, он тебя боится жуть как, будто ты фоморский старый бог, этот, одноглазый который, хотя Айджиан мне тоже никогда не нравил…

Мидир хмыкнул, и брат осекся, мгновенно напрягся всем телом и подпрыгнул пружинкой, как мартовский заяц.

— Мидир?! Ты? Так ты?! Ты не?! — огромные, потемневшие от расширившихся зрачков глаза разглядывали его в упор.

— Я не, — Мидир хохотнул, — я ещё как не! Я тебе не снюсь, если ты об этом.

Брат протер глаза для верности еще разок, кулаками, будто одного голоса Мидира, его запаха, его слов было недостаточно.

— Миди-и-ир! — довольная улыбка на заспанном лице брата неожиданно порадовала. Потом стремительно померкла, унося с собой и радость. — Что-то случилось? Что-то случилось с человечкой? — Мэллин обеспокоенно подался вперед, готовый бежать и помогать.

— Что за глупости! — теперь Мидир рассердился, что оставил Этайн в спальне одну и не мог быть полностью уверен в ее безопасности. — Конечно, нет!

— Ага… А тог… А чт… — брат зевнул немного неестественно, обрывая себя, а вот потянулся очень даже правдоподобно. — А ты гулял в грозу по крышам? Очень освежает! Особенно если повыть!

Откинутое одеяло полетело в Мидира, брат вскочил и запрыгал на одной ноге, натягивая штаны. Спальная рубашка сменилась повседневным костюмом, разве что без дублета, да завязки на рубахе не затянуты ни у запястий, ни на воротнике. Мэллин оглянулся на Мидира и довольно кивнул, подхватывая свой кларсах.

— Гулять лучше босиком! Пошли, я тебе покажу, — деловито прошлепал к окну, приоткрыл створку, выглянул наружу, подставив лицо новой вспышке молнии. — Тут недалеко!

— Да стой ты!

Но Мэллин ужом проскользнул в окно, напоминая без слов: он больше не испуганный мальчик, а взрослый воин-волк, не самый слабый и весьма ловкий. Мидир помянул недобрым словом его военную выучку, но поспешил за братом. Еще сверзится.

Едва волчий король высунулся в окно, как тугие струи ливня мигом ударили по голове, пробрались за шиворот. Одежда прилипла к телу, волосы намокли. Мидир проморгался: рядом стоял брат, мокрый, как мышь, и довольный, как сытая виверна. Прижимая одной рукой к груди кларсах, второй указывал вдоль карниза:

— Тут можно пройти только босико-о-ом!..

Мэллина было еле слышно, но, судя по тому, как напряглись вены на шее, брат кричал, хоть и выглядел довольнее некуда.

— Осторожно, мой король! — еще и поклонился!

А в следующий момент рванулся от обозленного Мидира, схватившего воздух вместо брата.

Волчий король, скинув сапоги, начал осторожно спускаться по мокрой черепице вслед за братом, который уже скрылся за краем флигеля, немного выдающегося во внутренний двор.

Отсюда, с крыши, во время бури Черный замок выглядел иначе, чем из окон или из внутреннего двора, и неожиданно уютно.

Голова Мэллина показалась из-за флигеля:

— Так ты идешь, твоё величество неторопливый брат?

Мидир фыркнул, Мэллин фыркнул, дразня, и скрылся за стеной.

— А ну не смей пер-р-редр-р-разнивать своего кор-р-роля!

Мидир рычал не от злости. Просто потому, что тут, в сердце грозы, ужасно хотелось рычать.

До него долетел хохот брата, наполовину съеденный ветром и шумом воды, но все равно различимый. И этот хохот был понимающий и поддерживающий.

— Да куда ты?

Спина в мокрой рубашке вновь мелькнула, огибая флигель, и скрылась за поворотом.

— Мэллин!

Мидир повернул вслед. Мощная ветвь очередной молнии прочертила небо, высвечивая черный силуэт уже на середине ската крыши. На секунду показалось, что это не Мэллин, а какой-то незнакомый волк, по недоразумению принятый им за брата. Или призрак, чья душа не нашла упокоения в мире теней и будет бродить по Нижнему миру до скончания дней. Мэллин приподнял кларсах привычным жестом, и ощущение пропало.

Первого перебора струн Мидир не услышал, зато второй дополнил гром, и королю показалось, что даже стихия сдает позиции перед волками.

Выть хотелось неимоверно, а лучше — рычать, но что-то сдерживало. Может, потому что огоньки горели в окнах, там были подданные, пугать их без причины не хотелось.