О чем поет вереск (СИ)

— Ты так скоро переберешь все ласкательные, — произнес Мэллин в пространство. — И что будешь делать, когда они закончатся?

— Займу у тебя! — парировал Мидир.

— Есть пять чудесных букв, — произнес Мэллин, отведя взгляд от Этайн, — повторяй за мной: мо гр… Ладно, не буду, не буду!

Шепнул мыслесловом:

— Ничего не замечаешь?

Недавнее видение родителей вновь встало перед глазами.

— Нет! Ты и не видел ее толком! Тебе трех лет не было, когда она!.. — дыхание перехватило, и Мидир не закончил фразу.

— Но помню, — мотнул головой брат. — Помню! А с этим ободком!.. Ну Мидир, ты любитель отрицать очевидное, но…

— А я думала, этот ободок от еще одного лепрекона, что стережет клад под радугой, — тихо произнесла Этайн.

— От еще одного? — удивился Мэллин. — А! Так вы искали клад! Человечка не побоялась испачкать ручки?

— Я?! — поперхнулась Этайн. — Да я!.. Я конюшню чистила! Я коров доила!

— Доила коров? — нарочито ошеломленно переспросил брат.

— Ну что, что в этом такого?

— Ты любишь дергать животных за соски…

— Мэллин! — вырвалось у Мидира.

— Нет, просто не всем в доме Волка это может прийтись по нраву, мой король. Чтобы опробовать на себе возможный вред, я даже могу превратиться в корову, — Мэллин округлил глаза, прижимая руку к груди.

— Мне казалось, порядочные волки в коров не обращаются! — захлебывалась смехом Этайн.

— Где ты тут видишь порядочного волка?

— Еще чего! Я непорядочный и горжусь этим! — надул щеки брат.

— Мидир! Мэллин! — Этайн, перестав смеяться, поклонилась. — Благодарю вас от души за обруч вашей матери! Жаль, что наше знакомство невозможно. Я уверена, память о ней дорога вам обоим.

— Для нашего короля ты тоже дорога, — выдал Мэллин. — Я перевожу, он всегда плохо владел языком.

— Мы уже почти опоздали в сп… в другое место, — раздул ноздри Мидир.

— Да-да, все опаздываете и опаздываете. — Мэллин поднял руку и пошевелил пальцами на прощание.

Волчий король, подхватив улыбающуюся Этайн под руку, повел ее в покои.

Обруч на ней смотрелся настоящей короной. И Мэллин был прав: чем-то неуловимо, как тень, призрак или мираж, но Этайн в этом обруче напомнила ему Синни.

========== Глава 19. Вересковая песня и братский вой ==========

За окнами Черного замка с новой яростью принялась бушевать гроза. Отдаленные, постепенно приближающиеся раскаты приносили с собой непрошеные воспоминания о смутных, темных временах изменения мира. Мидир не желал беспокоить Этайн, не хотел рассказывать про бытность свою старым богом, тем самым, одним из троих, черным, но и заснуть не мог. Этайн дремала тревожно, словно чувствуя его непокой, и Мидир, утишив ее кошмары, счел за лучшее встать и пройтись по галерее.

Волчьи головы на стенах недовольно порыкивали в такт раскатам грома, взъерошенные птицы света сбились в кучу и словно бы потускнели, вспышки молний отражались яростным пламенем в глазах стражи, будоражили кровь. Мидир кивал на привычные приветствия, не выныривая из тяжких мыслей о том времени, когда подобным же образом ревел и грохотал весь мир ши, когда вода уходила в землю, а земля обваливалась во мрак и казалось, пришел конец всему.

Волчий король остановился и подставил лицо острым брызгам дождя, пытаясь избавиться от очередного, слишком явственного видения. Замер, вдыхая ледяную, с кислинкой, свежесть дикой, бурной даже для Нижнего грозы.

Этот мир все-таки устоял. И будет стоять столько, сколько необходимо.

Мысли Мидира прихотливо извивались, сплетая прошлое и настоящее, перескакивали с предмета на предмет; да он и не старался удерживать их.

Молния ударила рядом, ослепив и оглушив на миг, выбросив в прошлое…

…Три настежь открытых Окна во все три мира. Волчий король, огромный сердитый фомор и желтоглазый неблагой втроем тянут все стихии, связывают три мира, удерживая их от падения. Молнии, молнии, молнии… Желтые, белые, голубые, аметистовые! Они прошивают все вокруг, выкручивают жилы и нервы, пьют силу древних богов. Мидир, Лорканн и Айджиан умирали и воскресали вновь, и длилось это бесконечно. Они стояли над миром, в мире и вне его, скрепляя его, сдерживая его распад.

До конца старого света на карте Нижнего было двадцать семь королевств. Осталось — только три.

Союз Трех дал жизнь Нижнему.

Новый удар молнии — и новое воспоминание.

Когда Мидир вернулся в свои владения после тяжких трудов по переустройству, он понял: время тут прокатилось не рекой, а лавиной. Кое-где еще вихрилось особенно сильно, и такие места старательно обходили даже бессмертные ши, не говоря о простых волшебных созданиях, вроде тех же фей, что пропадали бесследно. Солнце стояло в зените благого небосвода, но в этом тоже была неправильность: Лорканн отправился к себе в розовое утро, Айджиан — в туманный закат. Нижний раскололся на три мира, препоны между благими, неблагими и фоморами стали почти неодолимыми.

Черный замок встретил тогда Мидира с большой радостью и облегчением, что стало для короля, который лишь недавно отметил всего-то трехсотлетие своего правления, большим сюрпризом.

— Ты светишься! — многозначительно заявил Мэллин.

— Что с того? Это не повод для моих своенравных подданных…