О чем поет вереск (СИ)

Лианна улыбнулась, милосердно кивнула, но осталась стоять напротив Мэллина, опять занявшегося картошкой. Воган поставил принцу под бок еще целое ведро, и тот, не рисуясь, застонал. Лишь тогда Лианна, с сомнением оглядев непривычно понурого Мэллина, кивнула Вогану и вышла. Впрочем, Мидиру показалось, что её шаги прошуршали совсем недалеко и стихли слишком быстро.

— Спасибо, Воган, — Мэллин не поднимал глаз от работы. — Честь вредины дома Волка сохранена! Но я подозреваю, что с ведром ты не шутил?

— Нет, мой проницательный принц, я с едой, в отличие от вас, не шучу!

— О, да будет тебе, я всего лишь написал на пироге вареньем твое имя! Воган! Это слишком жестоко! — вновь застонал Мэллин.

— Надо понимать, молодой принц, я не очень люблю варенье поверх пирога с мясом, — огромный повар склонился поближе и хлопнул ладонью по спине Мэллина. — Хотя, может быть, любите вы. Я учту!

— Во-ога-ан! — стон брата способен был вымолить снисхождение и у камня.

Но Мэллин имел дело с Воганом.

— Картошечку почистите, и свободны, молодой принц. Разве это жестоко? — раскатисто захохотал в ответ на неразборчивый рык и отошел.

— Ладно-ладно! Картошку чистит волчий принц! — тут лицо Мэллина стало задумчивым, и он продолжил музыкальнее и ритмичнее. — Бросает клубни ниц-ниц-ниц!

И замолк, увидев вернувшуюся принцессу Солнца.

— Дай мне тоже, — протянула руку Лианна. — И хоть одно слово!..

— Это будет самый волшебный завтрак! — протянул Мэллин клубень.

Полюбовался, как она старается приспособить к чистке картошки именной кинжал Дома Солнца.

— А нельзя было магией? — подняла глаза виновато: повару виднее, чем заниматься на его кухне, но Вогана уже не было.

— Видимо, нельзя.

— Ты знал про Фордгалла? — негромко сказала Лианна и тут же ойкнула, зажимая порез.

— Ничего, волки любят с кровью, — хихикнул Мэллин, но тут же протянул салфетку. — Это кухонная, не переживай. Может, я один из всех волков, кто не покушается на твою невинность во всевозможных позах. Что я должен знать про Фордгалла? Что он злобный кривой пенек, прикидывающийся ровным кленом? — И тут же оглянулся с подозрением, словно ожидая увидеть лесного принца. — Или что он спит и видит себя на троне дома Солнца?

— Перестань, Мэллин, — отмахнулась Лианна, не желая спорить. — Ты знаешь, Джилрой не может покинуть свой дом, а я не могу покинуть свой. Может, он еще найдет кого-то, кто будет любить его так же… и я решила… — она провела ладонью по щеке. — Это точно не лук?! Что это?

— Нет, не лук… О, да перестань, эта картошка не настолько уродливо почищена, чтобы над ней плакать! Может, сделаешь перерыв и перекусишь? Я видел, у Вогана осталась тарелка тех мясных шариков! — хохотнул Мэллин, в очередной раз добившись полного ошеломления. — Да-да, это строганое мясо! А сверху — водоросли. Сырое мясо, солнечная девочка!

Лианна, отбросив нож, прижала ко рту ладошку. Затем закашлялась так, словно хотела выплюнуть все, что съела в этом ужасном диком доме.

— Думаю, она будет так же удивлена. До этого Этайн тоже ела лишь рыбу. Но теперь носит волчонка, вот и…

— Ты!.. С тобой невозможно говорить серьезно! Эта картошка еще более едучая, чем ты! — и Лианна в слезах выбежала из кухни.

Мэллин загудел что-то вслед про швыряние оружием, особенно именным. Жениться он не намерен ни в коем случае! Однако нож подобрал.

***

У Мидира не было настроения слушать очередную песню Мэллина, которую тот начал напевать еще до того, как успела скрыться Лианна, поэтому он вернулся ко взгляду обычному, совершенно не магическому. Притиснул ближе Этайн, вседга спящую как всегда очень крепко и сладко, ощутил ее упоительное тепло и тоже закрыл глаза.

Брат теперь не успокоится долго, а потом будет спать без всяких кошмаров. Значит, заглянуть в его сны не удастся, а все не магические источники Мидир уже исчерпал. Но так и не дознался за это время, что послужило причиной впадения в сон-жизнь. А то, что взрывной и искрящийся весельем Мэллин не мог расхотеть жить сам по себе, было очевидно так же, как палатки галатов на горизонте.

Глава 26. Вереск и круглый стол

Этим вечером Мидир выводил Этайн ужинать в трапезную. Глаза королевы искрились, медные пряди, частью забранные, частью — нарочито небрежно распущенные, сбегали волнами до талии. Волчий король не удержался от шалости и украсил ее прическу живыми бабочками.

Простой лангерок с лейне подчеркивали красоту той, чьи движения стали еще женственнее, улыбка — загадочнее и мягче. Этайн внушала спокойствие и уверенность волкам; отвечая на их приветствия, обращалась к каждому, за девять лет узнав и запомнив не только их имена, но и имена их жен, детей и родителей, и Мидир очень гордился ей.