О чем знает ветер

К дракону притереться – не пустяк.

Мне – удалось, ведь я, в конце концов,
Назвавшись жертвой, сей сакральный брак
Сама скрепила: скинула покров
Дрожаньем плеч, с готовностью почти
К твердыне саднящей прижав крестец…
И тут тебе взбрело меня спасти.
Ты словно вырос из его колец!
Ужимками моими не смущён,
Ты прежнее в одной касанье стёр.
И вот пред нами окоём – смещён,
И вот исполнен смысла птичий спор.

У. Б. Йейтс

ПООБЕЩАВ ТОМАСУ, ЧТО в его отсутствие дома будет порядок, я много на себя взяла. Порядок не от меня зависел. Короче, на третью ночь после отъезда Томаса, когда все давно спали, меня разбудила перепуганная Мэйв.

– Мисс Энн, в сарае такое творится, такое! – шептала она, склонившись над кроватью, дрожа то ли от ночной прохлады, то ли от страха и кутаясь в шаль, наброшенную прямо на ночнушку. – Доктор-то уехавши, а вы ж ему пособляли с хворыми, вот потому я до вас прибежала. Бинты надобны и лекарствие, да еще виски – так папа говорит.

Я вскочила, набросила темно-синий капот, выбранный для меня Беатрисой и купленный Томасом, несмотря на мои протесты, и я метнулась в приемную. Мэйв семенила за мной. Из шкафчика я достала бинты, вату, йод, сложила Мэйв в подол, а сама спустилась в погреб, где в числе прочего Томас держал виски. Я взяла три бутылки. Меня била крупная дрожь – пришлось отхлебнуть обжигающего напитка.

Что стряслось? Какую сцену я застану в сарае? Нет, не думать, ни в коем случае не давать воли воображению. Гнать мысли о собственной сомнительной профпригодности. Выскочить на крыльцо, под проливной дождь (он начался еще вечером), и бояться (пока) лишь одного: как бы не поскользнуться на мокром лугу, что пролег между домом и хозяйственными постройками.

Помигивающий фонарь придавал сараю сходство с маяком. Мэйв мчалась впереди меня, на ходу разматывая бинт. Глупышка, если не сказать недотепа. Какой прок от мокрых бинтов? Земля размягчилась от ливня и чавкала под моими домашними туфлями.

На полу в амбаре лежал мокрый до нитки юноша, вокруг толпилось с полдюжины его ровесников, столь же мокрых и совершенно растерянных. Ибо юноша был без сознания. На наши с Мэйв шаги все шестеро резко обернулись. У каждого в руке сверкнул нож.

– Папа, доктора Смита нету. В Дублин уехал, – выдохнула Мэйв. – Я мисс Энн привела.

Голос был неуверенный, даже испуганный, будто Мэйв сомневалась, правильно ли поступила, посвятив меня в ночную тайну. Над раненым хлопотал обнаженный до пояса мистер О'Тул. Рубашка, которой он пытался обмотать голову юноши, успела пропитаться кровью. Я не то чтобы расслышала, а скорее прочла по губам мистера О'Тула молитву к Деве Марии – сохрани, мол, Пресвятая Богородица, жизнь сыну моему.

– Что случилось? – прошептала я, опускаясь на колени.

– Глаз моему Робби выбили, вот что, мэм, – помедлив, отвечал Дэниел О'Тул.

– Пулю словил парень, – пояснили товарищи Робби.

– Дайте я посмотрю. Рубашку уберите.

Дэниел О'Тул послушно сгреб свою заскорузлую от пота рубаху, и мне открылось страшное. Правый глаз отсутствовал, в глазнице булькала кровь. Обеими руками я осторожно повернула голову Робби к свету, и юноша вдруг слабым стоном дал понять, что, как ни странно, жив. Буквально в дюйме от глазницы, в виске, зияло чернотой другое отверстие. Я увидела зубчики черепной кости и поняла, что пуля, угодив в глаз, каким-то чудом выскочила через висок, вместо того чтобы разворотить мозг. Разумеется, мои познания о травмах головы были скудны, однако то обстоятельство, что пуля в этой самой голове не находится, вселяло слабенькую надежду.

А вот сделать я почти ничего не могла. Разве только остановить кровотечение и обеспечить парню хороший уход, чтобы протянул до возвращения Томаса.

– Мэйв, давай бинты, – распорядилась я.

Сложила в несколько слоев марлю, велела мистеру О'Тулу держать ее на обеих ранах, а сама взялась бинтовать голову Робби, под каждый виток бинта добавляя вату, пока не соорудила на раненом нечто вроде белого шлема, закрывающего глазницу.

– Тащи одеяла, Мэйв. Ты знаешь, где они.

Не успела я договорить, как девочка выскользнула из амбара – только голые икры замелькали в брызгах, поднимаемых пятками.

– Домой бы его снести, мэм, – пробормотал мистер О'Тул. – Там бы мать за ним ходила.

– Ни в коем случае. Робби нужен полный покой, – возразила я. – Любые перемещения ему крайне вредны. Сейчас мы его укутаем как следует и будем ждать возвращения доктора Смита. Больше мы ничем не поможем вашему сыну.

– Оружие куда девать?

Я и забыла, что над нами стоят шестеро подозрительных персонажей.

– Какое именно оружие? Сколько единиц?

– Чем меньше вы знаете, мэм, тем вам же лучше, – последовал мрачный ответ.

Оставалось только кивнуть.