О чём речь

Итак, парадоксальным образом русское отрицание нет часто используется для выражения энергичного согласия с собеседником. Этим нет человек как бы отрицает саму возможность каких бы то ни было сомнений, допустимость самого предположения, что он думает иначе. Кроме того, это нет можно связать с тем, что человек настолько согласен с собеседником, что торопится перебить его, перехватить инициативу и высказаться. Отрицание, таким образом, в русском непринужденном разговоре часто служит сигналом turn-taking: стоп, теперь я беру слово!

А может быть, и наоборот. Вот человек возмущается: «Какой дурак! Нет, ну какой дурак!» Без нет вторая фраза звучала бы не очень ловко. А с нет – хорошо. Просто человек уже сказал один раз: «Какой дурак!» – и вроде он уже высказался. Говорить второй раз то же самое как-то странно. А этим нет он первое высказывание как бы отменяет и получает санкцию выплеснуть свои эмоции еще раз. А вместе с тем сигнализирует собеседнику, что не готов передать ему слово, что еще не до конца самовыразился…

В общем, все непросто. И вот спрашивается, можем ли мы в таких условиях мечтать о демократии? Yes, we can! Yes, we can! Yes, we can!

Умом олимпиаду не понять

Ну и уж заодно о культурных стереотипах. Специалисты по этнолингвистике, этно-культурологии часто слышат раздраженное: да бросьте вы носиться со своей национальной спецификой! Все это такая архаика, все эти ваши авось, воля, просторы! У людей уже совсем другие ценности, а это язык сохраняет по инерции. И правда, многое изменилось. И все же некоторые культурные стереотипы поразительно живучи – например, представление о том, каковы «мы».

Вот реклама Сочинской олимпиады 2014 года (начали крутить лет за пять до События). Характерный голос Познера за кадром:

Мы люди крайностей. Мы трудно зарабатываем на Севере и легко тратим на Юге. Мы ездим по бездорожью так же хорошо, как и по дорогам. У нас даже Новый год может быть старым. Когда мы занимаем места, то на всех, когда мы выигрываем – это надолго. Мы верим в себя так, что заставляем поверить в себя других. У нас не получится обыкновенно: это будет великая Олимпиада. Олимпиада для всей страны. Олимпиада каждого. Поехали.

В другом ролике (а их целая серия):

Мы люди крайностей. Даже в космосе мы можем быть первыми на земле. У нас даже слабость может быть силой. У нас даже в жару бывает мороз по коже. Мы проигрываем так же красиво, как и выигрываем. Мы любим таким, какой есть. Мы встречаем так, что с нами уже не расстаться. Мы проводим зимнюю олимпиаду там, где вся страна отдыхает летом.

И опять слоган, который произносит Познер в конце каждого ролика: «У нас не получится обыкновенно: это будет великая Олимпиада. Олимпиада всей страны, Олимпиада каждого». И опять гагаринское «Поехали!».

Что ж, очень духоподъемно и весьма объединяюще. Но прочтем еще раз медленно.

«Мы люди крайностей».

Ну, понятно дело – «…Коль грозить, так не на шутку… коли пир, так пир горой». В общем, как говорит герой Достоевского, «я бы сузил».

«Мы трудно зарабатываем на Севере и легко тратим на Юге».

Опять всевозможные контрасты: Север – Юг, трудно – легко, зарабатываем – тратим. Ну и, естественно, просторы: «широка страна моя родная», «с южных гор до северных морей». «От Японии до Англии». «Равняется четырем Франциям». Шоколадные конфеты «Родные просторы».

«Мы ездим по бездорожью так же хорошо, как и по дорогам».

Ну, это удаль. Хлопнул стакан, взял колхозный трактор – и ну по ухабам, по развороченным и раскисшим дорогам. Пусть это и не привлечет на Олимпиаду туристов, но важнее, что мы самые-самые. Если нечем похвастаться, можно бахвалиться тем, что ни у кого нет таких плохих дорог, как у нас. Правда, после катастрофы Невского экспресса как раз в 2009 году пострадавшие несколько часов не могли дождаться помощи, потому что «скорые» все же не умеют «ездить по бездорожью так же хорошо, как и по дорогам».

«У нас даже Новый год может быть старым».

Это так, для пущей парадоксальности.

«Когда мы занимаем места, то на всех, когда мы выигрываем – это надолго».

На всех – ясно: всем миром, общинность, соборность, коллективизм. Не без некоторого шапкозакидательства, как водится.