О чувстве, заключенном в вещах, и о магии

Мы уже сказали в предыдущих рассуждениях, что всё, что ни имеет в себе человек, во внешнем мире выражается с помощью подражания, и ныне стоит на материале того, что люди делают вовне, попробовать поразмыслить над тем, что осуществляется внутри них. Совершенно очевидно, что и жилище и общество человеческое оформляется подобно телу, а мы вовне производим дела подобные тем, что внутри, значит, нужно посмотреть, не заимствует ли душа где-то замысел своих дел внешних и внутренних. Мы ведём войны с врагами, как дух наш с заражением внутри тела. Во внутренних двориках [своих домов задумчиво] прогуливаемся мы, прямо как он в глубинах головы[76]. Когда весело нам, то на улицу выходим, чтобы видно было, какие мы счастливые, так и дух наш достигает очей, где светит всему свету ясно. Когда печалимся, то удаляемся в самые дальние покои, так и дух наш уходит глубоко, оставляя лик наш смятённый без света своего. Умирает друг, и вот мы облачаемся в чёрное и ни есть не хотим, ни жизнь свою поддерживать, как обычно. Так и дух наш, сумрачным оставаясь, чёрную копоть с себя не отряхивает и в биение сердца вторгается, ненадолго его задерживая, а когда вынужденно отпускает, то тоскливо вздыхает. Вздох ведь единовременно повторяет и возвращает прерванные движения души. А потом дух лишается сил, копоть эту отряхивая, и следы горячки остаются на нём, прямо как на нас после болезни. Радуемся мы, и душа раскрывается, смеётся, ей раздолье. Где дому нашему что угрожает, мы туда бежим сразу, а дух наш – туда, где болит тело. Мы обеспечиваем свою семью едой, готовим её, делаем мягкой и очищаем, и он тоже чистит, готовит и очищает, соки жизненные распределяя по телу, а отходы из него удаляя. Мы чемерицу[77] и ревень используем как слабительное, а он для этих целей употребляет желчь, едкую же чёрную желчь, наоборот, в качестве возбудителя аппетита, как мы маринады с уксусом. Мы собираемся с мыслями, и он уходит в глубины головы, снова размышляя над прошедшими событиями, внимательно смотрит, что ему хорошо известно, а что нет, что следует делать, а чего избегать. Прямо как мы, когда обращаемся к историям из древних времён, беря оттуда примеры, как действовали предки. Мы совета просим у мудрецов, а дух наш (или вложенный в него ум) к чьему же совету прибегает? Я лично считаю, что когда опыта как действовать в подобных случаях на будущее у духа нету, то за советом он обращается к некоему божественному разуму. Если эта разумная сущность – не разумение божественное, то имя ей будет мировая душа. Мало для поддержания жизни человека плотского дыхания[78], и обнаруживаем мы в нём также вышестоящий бессмертный разум. Значит, очень разумно и к месту будет, чтобы и мироздание, благороднейшее из существ, дитя высшего блага, самое лучшее и прекрасное, заключало в себе не только чувствующие природы своих собственных частей, но и самую превосходную душу, стоящую впереди и ангельской, ту, на которой лежит забота обо всём сущем. Святой Августин в своём труде о книге Бытия и святой Василий в «Беседах на Шестоднев», сочувственно признают, что существует в мироздании такой разум[79].