О чувстве, заключенном в вещах, и о магии

Признают его также Платон, Гермес Трисмегист, Авиценна, в чём-то Александр[80], стоики, Вергилий, Лукан и мудрейшие философы[81]. А некоторые, как Плиний, говорят, что довольно общей [всему сущему] природы[82]. Я же утверждаю, что эта [мировая] душа и является общей всему природой и всему причастным искусством, сотворённым Богом и влитым во все вещи (totique infusam). Скрытые дела [мировой души] иные приписывают прямо Богу[83]. А я скажу, что Бог бесконечен, и никакая сотворённая природа, а низшего порядка тем более, не способна воспринять божье бесконечное проистечение, кроме как её изменив по своему собственному конечному образу. Не пригодна она для восприятия бесконечного, как говорит Бернард, потому вначале и затемнился в матери Иисуса Святой Дух[84]. Раз так, то насколько же больше сами вещи, произошедшие естественным путём, нуждаются, пребывая в этом [сверхъестественном] свете, в том, чтобы он затемнился и изменился [по их образу]? Посему эта блаженнейшая [мировая] душа всматривается в [божественный] перворазум, чтобы знать, что должна совершать, и в различных веществах и частных формах [сущего] она действует, держась идей перворазума[85][86]. Душа есть главное орудие [божественной] первомудрости. Мироздание обладает дыханием, то есть небом, твёрдым телом, то есть землёй, кровью, то есть морской стихией, и разумом, то есть этой душой. Человек же является заключительным творением мироздания, сжато заключающим его в себе (compendium epilogusque mundi), так человека и некоторые богословы именуют. А греки – «малым миром» 76. А если бы не было у космоса столь пр частного Богу разума, [как мировая душа], то он целиком стоял бы ниже своей части, человека! Обвинение, против меня выдвинутое Святой Инквизицией, по её словам, мною под пыткой признанное, следующее: тогда получается, что и червям и мошкаре и прочим отбросам на свете, раз и они его часть, придаёт законченный вид эта блаженная [мировая] душа, а значит, им как и человеку, надлежит блаженство! А я отвечаю – совершенно этого не следует. Ведь если мы видим, что в голове у человека заводятся вши и гниды и много других червей в утробе и кишках, оттого же ведь не следует, что эти крошечные твари создаются проницательным умом человека и причастны его благоразумию и блаженству! И всё же они, как и все остальные живые существа, обладают собственным невзрачным чувством! Вот так и рождаются на свете твари, пусть и не одарённые такой блаженной душой, но и не лишённые определённого собственного ощущения. Люди, которые были со мной не согласны, такого моего ответа с очевидным примером оспорить не смогли. Доступны взору всякого тысяча поразительных и нежданных деяний этой [мировой] души, которая добрым духам хорошо известна, их близкой подруги. Лучше об этом сказал я в своей «Метафизике», а из того, что есть в предыдущей книге [трактата], совершенно ясно, что уйма жизней и смертей, то есть видоизменений в пределах мироздания, создают цельность его жизни (mundi vitam integrare). Так и заполняет всю нашу жизнь круговерть происходящих [в организме] изменений: образуется и исчезает кровь, приходит и уходит пища, жизненные соки и истечения. Ведь высочайший разум всем существам милостиво дарует законченную форму (perfectio).

Книга третья

Глава 14 О чувстве, имеющемся у растений, их взаимном притяжении и отторжении, а также к другим вещам

Ни у кого не должно возникнуть сомнений в том, что растения чувствуют, раз питаются, набираются сил, растут, производят семена и дают потомство, совсем не отличаясь в этом от животных. Потому Платон называет растения неподвижными животными, животными наоборот[87], а Пифагору они кажутся одарёнными чувством[88]. А Аристотелю во второй главе [трактата] «О душе» они представляются наделёнными только растительной, но не чувствующей душой[89], потому как, говорит он, процессы и органы чувств в растениях не обнаруживаются.

Тем не менее, Аристотель в другом месте, во второй книге «Физики», не только чувства, но и мыслительные процессы в них находит, демонстрируя, что растения действуют целенаправленно, когда плодоносят, чтобы продлить себя на неопределённый срок, покрываются шипами, себя защищая, и отпускают листья, защищаясь от Солнца[90]. Душой Аристотель растения наделяет, но как может быть душа лишена чувства? Лишена потому что нет у растения глаз и ушей? Ну так мы показываем, что это не сами чувства, а окошки, через которые можно пройти к чувствующему, ощущающему духу, как учили и святой Христосом и святой Августин[91]. Аристотель должен был бы и осязанием растения наделить, раз погруженные в землю для всасывания пищи корни, подобные рту человека, он в растениях признавал. Тогда и во вкусовом чувстве не должен был растениям отказать.