О да, профессор!

– Это я уже понял. У вас же теперь есть этот… Ну, хахаль из коридора. Как его? – он пощелкал пальцами, пытаясь вспомнить имя.

– Азаров? – удивилась я.

– Да, он! Не смею вас задерживать, Левицкая. Ждет вас, наверное.

      За спиной снова хлопнула дверь.

– Нет, сейчас не ждет, – мстительно произнесла я. – Он меня вечером в клубе ждет, Матвей Александрович. Как думаете, что такая бедная студентка, как я, могу ему подарить на день рождения?

      Мефистофель уставился на меня квадратными глазами.

– У вас день рождения?

– Нет, у него. И я хочу сделать ему подарок, – с нажимом произнесла я.

      Мефистофель сглотнул. Дернул ворот черной рубашки, как будто тот давил горло. Но верхние пуговицы его рубашки и так были распахнуты, я вдруг поняла, что с удовольствием вонзилась бы в его шею зубами. Жаль, что не сделала этого тогда в машине. Или во время лектуры. Теперь-то точно надеяться не на что.

– Не все люди достойны таких подарков, – хрипло заметил он. – Особенно этот ваш…

– Азаров, – снова подсказала я. – Вам виднее, Матвей Александрович. У вас опыт, которого у меня совсем нет в этом вопросе.

– Такие подарки не дарятся в клубе, Маргарита! – рявкнул он неожиданно резко, запустил пальцы в волосы и сказал уже спокойнее: – Да, у меня хватает опыта, поэтому советую прислушаться, хотя, конечно, вы не станете этого делать мне назло. Но если бы… Чисто теоретически! Если бы я оказался на месте этого… Азарова! Я бы не стал принимать такой подарок в ночном клубе. Это должно происходить иначе, Маргарита. Совсем-совсем иначе. А не второпях в какой-то подворотне.

– Мы с вами все еще про диск с «Фоллаутом» говорим? – хрипло спросила я. – Он любит играть в «Плойку», Матвей Александрович. Я решила подарить ему лицензионку.

      Он кивнул, отводя глаза в сторону:

– И хорошо, что так.

      Я потопталась на месте. Оглянулась и вдруг поняла, что никого вокруг больше не вижу. А, ну да. Следующая пара началась. Все свалили, только у Мефистофеля, видимо, окно в расписании.

– Так значит, чисто теоретически, будь вы на его месте… – протянула я.

– Абсолютно чисто теоретически, – истово покивал Мефистофель, все еще не поднимая глаз.

– Ну да, так вот… Вы бы не стали делать это в клубе, а где тогда делаются… такие подарки, учитывая весь ваш опыт в этом вопросе? Да и можно ли это вообще считать подарком? Ничего особенного, ведь так?… – пожала я плечами.

      И напоролась на темный, без единой искорки, взгляд.

– Маргарита, – процедил он, медленно поднимаясь из-за стола. – А с какой стати вас интересует именно мое мнение? Я же… Как вы тогда выразились? «Ничего особенного, что стоило бы запомнить»?

      Задело, значит.

      Настал мой черед смотреть в пол.

– Чисто теоретически, Матвей Александрович… – просипела я.

      Еще один шаг и он уже вышел из-за стола.

– Говорите, – подбодрил он меня.

– Если бы я могла выбрать из всех мужчин в этом мире, чисто теоретически, конечно, то я бы, пожалуй…

– Да?

– Выбрала бы вас.

      Остановился, как будто напоролся на невидимую преграду.

– Почему меня?

– Опыт, – загнула я один палец. – И… вот это все остальное.

      Еще один шаг и он вжал меня в стену.

– Что ты творишь? – процедил прямо на ухо, при этом вжимаясь всем телом в меня. – Чего ты добиваешься, Маргарита?

– Мы снова на «ты»? – выдохнула я и первая прильнула к его губам.

      И это был просто взрыв, когда он нежно провел по моим губам языком, а после ворвался в рот, взяв сразу с места в карьер. Я чуть не застонала от одного только поцелуя. Напор и нежность, забота и страсть. Четыре в одном, проклятый демон. Почему никто больше не целуется так, как он?

      Он ударил бедрами, не стесняясь, и я глухо застонала, отвечая на его напор. Кусая его нижнюю губу, запуская руки под пиджак. Слишком много одежды. Слишком мало всего остального.

      Мефистофель отстранился, тяжело дыша, коснулся лбом моего. Сжал в ладонях мое лицо.

– Когда я говорил, что клуб не место для первого раза, я не имел в виду, что это надо делать прямо на кафедре, – улыбнулся он.

      Я кивнула. Сорвала с его губ еще один поцелуй, опустила руку ниже и сжала член через брюки. Настал черед Мефистофеля стонать.

      Этот стон и его желание для меня все и предрешили.

      Вырвавшись из кольца его рук, я шагнула к двери.

– Ну конечно, – проворчал он за моей спиной, – возбудить, а потом улизнуть! Ты повторяешься, Марго!

      Я коснулась дверной ручки и щелкнула задвижкой. Повернулась к обалдевшему Матвею Александровичу и сказала:

– Обещаю исправиться, – и опустилась перед ним на колени.

Глава 8. Матвей

      Окаменел. Ей-богу, я просто превратился в истукана. Что за яд источает эта пигалица, что я регулярно теряю с ней разум и волю. Это все от недотраха? Серьезно? Побочка от грядущего просветления?

      Это ж черти что!

      Надо по рукам ей надавать и отправить на пару, а я вместо этого стою и смотрю, как она весьма ловко для святой невинности расправляется с моими брюками.