О да, профессор!

      Когда это закончилось и превратилось в пагубную привычку? Когда я пресытился и исписался? И зачем, черт подери, я повелся на пари с Бруштейном? Какой в нем смысл? Ведь был же какой-то. Теперь я не трахаю все, что хочется, но и вдохновения как не было, так и нет.

      «Кто ищет, вынужден блуждать, Матвей Александрович», – прозвучал в моей голове голос Марго.

      Я прибавил скорость и, конечно, сразу сбилось дыхание, закололо в боку. Уже через минуту пришлось перейти на шаг и двинуться к дому.

      Черт, даже пробежку нормально не закончил из-за нее!

      Я злился на Марго каждый день. Когда она приходила на занятия в джинсах и улыбалась мне ехидненько, приветствуя. Когда она приходила в юбке и едва кивала, отправляясь на свое место в конце аудитории.

      Когда смеялась, флиртуя с однокашниками и когда сидела тихо, не участвуя в общих разговорах. Когда пила кофе в кафе на первом этаже и когда приносила в аудиторию бутылку минералки. Когда писала лекцию старательно и когда опять валяла дурака, практически не скрывая этого.

      Я запретил себе звать ее в мыслях Гретхен или Маргаритой. Это было слишком ассоциативно даже для такого Мефистофеля, как я.

      Вместо этого я стал звать ее Марго. Не Рита, как обращался к ней этот смазливый пацан. Марат… Как его там? Азаров? Все равно. Плевать. Только смотрел он на Марго, словно сожрать хотел. Возможно, я делал бы так же, но я на нее не смотрел. Почти. Старался не попасться. Вроде бы получалось.

      Скинув дома промокшие шмотки, я встал под душ, потом оделся, взял кофе по дороге и нацепил очки на глаза, хотя солнца и не было. Обычный день. Ничем не хуже.

      Ан нет, все-таки хуже!

      Заглянув на кафедру перед занятиями, я просмотрел списки студентов по курсовым. Она записалась ко мне. Что за человек? Издевается? Зачем? Могла взять русскую литературу, языкознание – были свободные темы. Нет же…

      Левицкая пожелала изучить художественную религию и социальные мотивы в раннем немецком романтизме. Ее рукой было приписано «на примере «Фауста» Гете».

      Настроение и так не слишком хорошее, учитывая перспективы на ближайший час, упало ниже плинтуса.

      Я ворвался в аудиторию в духе Мефисто. Сверкнул глазами на студентов, которые тут же начали рассаживаться, хотя до начала занятия было еще пару минут.

– Сегодня «Фауст», да? – обратилась ко мне подруга Маргариты. Кажется, Юля.

– Вы у меня спрашиваете? – огрызнулся я, приподнимая бровь. – Тема семинара была озвучена неделю назад. Не готовились?

– Эээ, – протянула она, вспыхнув от моего напора. – Готовилась, конечно, Матвей Александрович. Это я так… Говорят, вы защищали диссертацию по Гете.

      Юля, накрутила на палец прядь волос и захлопала огромными ресницами с тремя слоями туши.

      О, так мы флиртуем? Мило. И не боится. Дурочка. Марго хоть трясется, чувствуя опасность, а эта… Эх, бестолочь.

– Было дело, – буркнул я, раскладывая на столе план семинара и пробегая глазами чисто формально, чтобы создать видимость занятости.

      Я знал план наизусть, как и добрую половину лекций, но надо как-то показать девице, что ее болтовня меня не трогает.

– Мне тоже нравится Гете, Матвей Александрович. Это такой классный романтизм. Безумно увлекательно. Я еле заставила себя уйти из библиотеки, так увлеклась вашей работой.

– Похвально, похвально, – бормотал я, тасуя листы.

– Вы акцентируете внимание на финальной сцене. Это очень интересно…

      Я взглянул на часы.

– Давайте вернемся к этому в ходе занятия, Юля.

      Время и, правда, уже поджимало, и звонок подтвердил мои слова.

      Девица кивнула и пошла на свое место, не забывая покачивать попкой при этом. Я едва не фыркнул вслух.

      А Марго все еще не было. Я окинул взглядом студентов. Ее место пустовало. Заболела? Или заколола? Возможно, так лучше. И курсовую пусть отменит. Тогда вообще можно будет спокойно жить.

– Итак, сегодня мы говорим о «Фаусте» Гете. Все прочли?

      Я повернулся к доске, чтобы записать основные темы обсуждения.

– На языке оригинала, – выкрикнул кто-то.

      Я обернулся, но не благодаря реплике умника, а потому что в аудиторию ввалились двое опоздавших.

– Ой, простите. Можно? – выдавил из себя Марат, который был так весел и счастлив, что не мог нормально говорить.

      А еще он не мог отпустить руку Марго.

      Маргариты, черт подери, Левицкой, которая улыбалась светло и лучисто, как умеет только беззаботная невинная девчонка.

      Я прищурился, сканируя парочку на пороге аудитории пронзительным взглядом.

– Вы опоздали, Левицкая, – обратился я к ней, потому что опять никак не мог вспомнить фамилию пацана.

– Да, простите, Матвей Александрович. Можно войти? Из библиотеки бежали.

– Быстрее, – рявкнул я. – Мы вас ждать не обязаны.

      Слава богу, они не стали продолжать беседу, просто заняли места. Я не без злости отметил, что Азаров (вовремя, блин вспомнил!) сел с Марго на заднюю парту, хотя обычно она там одна ворон считала.

      Но теперь они раскрыли одну книгу на двоих и листали, продолжая хихикать шепотом.

– Раз уж вы явились, то давайте и начнем с опоздавших, – мстительно решил я. – Азаров, расскажите нам о Фаусте. Предпосылки создания образа, ранние упоминания в других источниках.