О демонах и людях (СИ)

— Нравится тебе праздник в твою честь, барон? — Андрей усмехнулся, меняясь с демоном партнершами в очередной фигуре.

— Безмерно, мой князь, — улыбнулся тот, — однако лишь личная награда от твоей светлости успокоит мое сердце.

— Однако, — Андрей остановился и рассеянно подергал свою шлюху за пышную грудь.

Шлюха была рыжей, и грудь ее была белой и в крупных веснушках. А князь Асгейр, очевидно, столь мало интересовался женщинами, что не чувствовал никакого желания от лицезрения ее обнаженных прелестей, несмотря на собственный полустоячий член. Впрочем, шлюхи-мальчишки его тоже мало интересовали, так что возможно дело было в пресыщенности… Тяжелая волна желания окатывала его лишь при взгляде на хищную фигуру демона. Или от рассеянного порыва кого-нибудь выпороть. Или при мысли об изнасиловании менестреля, тот всегда так покорно терпел князя и так сладостно источал слезы из пустых глазниц.

Взгляд Андрея задержался на сестре — та с непередаваемым изяществом склонялась в реверансе перед голым смердом — и в груди Андрея все заледенело от какого-то злобного и бессильного чувства.

Он стиснул зубы и прикрыл на мгновение глаза, загоняя мерзкую личность князя вглубь. А потом вышел на балкон, повелев всем “продолжать веселиться”.

“Так жить нельзя”, подумал он, вглядываясь в ночную тьму. Скоро он потеряет себя, снова станет князем Асгейром. Как же получилось, что он вселился в этого ублюдка. И почему он до пятнадцати лет видел его во снах? Юный Асгейр был совсем не такой… жестокий, конечно, по земным меркам, но не совсем выродок. Надо вспомнить, понять, что связывало их души, не может же быть все просто так.

И еще странность — почему властная душа Асгейра так легко отходит на второй план и не борется за превосходство?

— Мой князь.

Андрей скосил взгляд, чувствуя, как болезненно подводит живот, а кожа на мошонке ежится от близости демона.

— Что тебе?

— Я собирался любоваться звездами под сладкое пение, мой князь, — оскалился демон, и встряхнул за шею притащенного с собой менестреля, — не почтишь ли своим присутствием? Тяжкие думы развеются от красот.

— Возможно, я не хочу, чтобы они развеивались, — процедил Андрей.

Менестрель еле слышно вздохнул, прижимая к груди лютню, и струны ее тихо звякнули.

— Тогда они, подчиняясь твоей княжеской воле, выстроятся стройными, сверкающими совершенством рядами, — сказал демон и подступил совсем близко, так, что Андрей ощутил яростный жар его магии. — Или гонишь меня, лишая своего общества?

— Это было бы жестоко. Пойдем, — фыркнул Андрей и стиснул его за предплечье. Боги, как он соскучился за день по этому чувственному удовольствию — ощущать плоть демона под своими пальцами, пусть даже и сквозь одежду.

Все эти мучительные мысли, терзавшие его весь день, все они не имеют никакого значения ночью, в часы демонов. Он подумает об этом завтра.

***

Что там Асгейр говорил про короля? Неужто этот человечий владыка затеял войну и хочет призвать своих вассалов на службу? Королевство людей постоянно заключало какие-то союзы, но никогда не нападало первым. И, насколько было известно Рэнси, никакой войны сейчас не было. А случись она между демонами и людьми — пожелает ли Асгейр следовать за ним, хватит ли у него духу на такое предательство? Однажды Рэнси спросил его об этом. “Разорву тебя на куски, проклятая тварь”, — ответил Асгейр, он был изрядно пьян тогда и как всегда бесстрашен.

Наверняка просто кто-то нажаловался королю, сочтя себя униженным и оскорбленным после княжеских шуток. Но кто же? Как правило, Асгейр предпочитал не оставлять в живых свои игрушки.

Рэнси не мог припомнить ни одного хоть сколько-нибудь значительного врага, к чьим словам король мог бы прислушаться. Кроме, пожалуй, бывшего полюбовника княжны — графа Снорте. Тот хотел выкрасть княжну и, тайно обвенчавшись, бежать с ней в свои земли. Но Асгейр настиг их прямо перед часовней, тогда он часто устраивал охоту на людей. Собственно, только на людей он обычно и охотился.

Жизнь графу Снорте спасло чудесное заступничество княжны. Та заключила с братом спор — если она окажется девицей, князь Асгейр отпустит ее жениха на все четыре стороны. “Четвертует”, — решил Рэнси и ошибся.

Они ввалились в часовню вместе с псами, улюлюкая и смеясь, княжну с женихом тащили следом. Асгейр уложил сестру на алтарь, смахнув на пол жертвенные чаши и свечи, и задрал ей юбки. “Овладеет”, — подумал Рэнси и опять ошибся.

Асгейр долго копался у нее между ног, а потом плюнул на расшитый жемчугом подол ее платья, прошипев:

— Вот же холодная сука.

— Убей обоих, и дело с концом, — влез с советом Рэнси. — Она опасна, стоит снять с нее ошейник и переодеть в доспехи — не отличишь от тебя, ведь вы близнецы и схожи не только лицом, но и отпечатком души.

Но Асгейр не послушал его. Он отпустил Снорте, отрезав тому нос, отправил сестру обратно в башню, а Рэнси прогнал из своей постели на целых четыре дня.

Это случилось три или четыре года назад.