О демонах и людях (СИ)

Андрей отошел к окну и посмотрел во двор. Там лениво звенели мечами стражники и носилась чернь. Демона нигде видно не было.

…Десять лет назад совсем юный Асгейр, и без того более одаренный силой, чем его старшие братья, попытался достигнуть еще большего могущества с помощью древнего ритуала. “Копье духа”, так назывался этот ритуал, и считалось, что его может успешно пройти лишь один из сотни. И Асгейр не прошел. Но не умер, как большинство неудачников, просто копье его духа, отправленное за силой в другой мир, не вернулось. Самые легкие, чистые и подвижные части души покинули его тогда, оставив жить с обрывком, сжираемым тяжелыми страстями — жаждой власти, похотью… И магией, которую беспрестанно подпитывала растянутая между мирами душа. Так что в каком-то смысле цель ритуала была достигнута — силы Асгейра увеличились. Причем настолько, что лет через пять после того ритуала он смог решиться на новую аферу: построить под одним из холмов храм темным богам. И поставить там “манок демонов” — маленький артефакт, наполненный магией, который достаточно сильный демон может почуять издалека и прийти к его хозяину.

Демоны воинственны, любопытны и похотливы, и им вовсе не нужны человеческие души, как в то верит чернь. Единственное, что им может предложить человек — это свое тело, кровь врагов и развлечения. И все это было у Асгейра, младшего княжича Лэрнского.

В одну из темных ночей, когда Асгейр сидел в своем капище и смотрел на медленно умирающего на алтаре раба, к нему явился скитающийся демон Рэнси, прекрасный, как предсмертное видение, а с ним — дружина из шести младших демонов. Рэнси взял его тогда прямо на алтаре, рядом с истекающими последней кровью жертвами.

— Останешься со мной? — спросил его Асгейр, все еще вздрагивая после демонской любви, и притянул к себе за хвост.

— Это будет забавно, мой князь, — ответил тот любезно.

— Я лишь младший княжич.

— Это легко исправить, мой князь.

— О, да, исправь, мой демон, — засмеялся Асгейр, — нам будет весело, я обещаю тебе.

Им и вправду было весело вдвоем, так весело, что вскоре Асгейра, князя Лэрнского, в народе стали называть не иначе, как “шлюхой дьявола” и “Лэрнским палачом”.

…Андрей приподнял руки, позволяя нацепить на себя перевязь, и невидящим взором уставился на гобелен, изображающий адские муки грешников (несомненно, дивный выбор для спальни). Он думал о том, что всю жизнь мечтал о неведомом. Что никогда и ни с кем не завязывал близких отношений, нередко предпочитая книги и компьютер веселой компании, а путешествовал часто и всегда один. Что менял работу и место жительства с необыкновенной легкостью. Что всех людей в своей жизни любил одинаково, и что близкий друг у него был только в детстве, когда у всех бывают друзья. Что все двадцать пять лет своей земной жизни был не человеком, а лишь половинкой души, вспоминающей о своей целостности во сне.

Зато стало ясно, почему ему так легко оказалось взять контроль над телом и властолюбивой душой князя Асгейра — ведь именно Андрей был главной частью, острием духа.

Останется ли демон верен ему после всех изменений? Ведь он кажется столь искренне увлеченным тем изувеченным чудовищем, которым был Асгейр. Почему-то верность этого демона была важна Андрею так, как никогда не был важен ни один человек.

Наверняка с нормальным человеком демону будет так же скучно, как и с запуганным рабом. Кажется, демоны держали милосердие за слабость.

***

— Невольничий рынок? — удивился Рэнси. — Зачем тебе на невольничий рынок, твоя светлость?

— За новым менестрелем, — Асгейр пустил коня в галоп, заставив свиту отстать.

Улица Роз была абсолютно пуста — наверняка весь город уже облетела весть, что князь изъявил желание развлечься прогулкой.

Рэнси успел хорошенько пропотеть в несовершенном человеческом теле. А ведь в столице, например, пришлось бы все время ходить так — полностью воплощенным, чтобы служители солнцеликого не учуяли демона.

А еще он чувствовал себя как конь во всей этой сбруе — лента с орденами и парадная перевязь, “герой должен сиять”, как сказал Асгейр. “Сиять больше пристало твоему божественному заду”, — ответил комплиментом Рэнси. На вчерашнем пиру Асгейр пожаловал ему ленту с орденами, в честь победы над некромантами. Рэнси даже в постели ее не снял, и награды столь дивно звенели, пока он любил своего князя изо всех сил.

Асгейр первым влетел на площадь, следом Рэнси и остальные. К счастью, на площади Трех сердец было почти людно, на помостах выставлены рабы, прикованные к столбам, все как положено. И ни одного эльфа среди них.

— Рабы, купленные на рынке, не имеют никакой ценности, — Рэнси подпустил в голос почтительности, как всегда, когда они были не наедине.

Асгейр вопросительно поднял бровь, и Рэнси тогда пояснил:

— Ценны только свободные, захваченные в плен, и то лишь для первого хозяина. Далее это всего лишь бесполезные гомункулусы. Сломанные куклы.