О детях и прочей нечисти

Рот со стуком закрывается.

Дойдя до конца истории, я притормаживаю. Рассказывать Киру про Кирилла мне совершенно не хочется, да он и не просил. Это уже совсем другая история. Так что я лаконично завершаю тем, как Ирлик проволок меня через Подземное Царство "почти прямо к Азамату на корабль" и быстренько перехожу к следующей встрече.

-- Так что, он ещё когда-нибудь придёт в гости? -- уточняет Кир, когда я выбалтываю всё, что знаю о несчастном Ирлике.

-- Обещал зимой, -- говорю. -- Посмотрим.

Кир некоторое время молча переваривает.

-- У меня таких интересных историй нету, -- говорит он наконец.

-- Мне лично все твои истории ужасно интересны, -- замечает Азамат, подхватывая мою затею.

-- Ну ладно... -- Кир снова неуклюже пожимает одним плечом, втягивая голову. -- И про что мне рассказать?

-- Расскажи, почему тебя не любили в приюте, -- хватается за возможность Азамат.

Кир на секунду задумывается.

-- Я не знаю, как это в целом рассказать, это не одна история.

-- Тогда расскажи кусочек... Скажем так, приведи пример, -- настаивает Азамат.

-- Ладно, -- вздыхает Кир без особого энтузиазма. -- Вот, например, есть у нас там одна девчонка. Хилая совсем, еле живая. У неё был отец, тоже такой же хилый, нормально работать не мог никогда. Она, когда маленькая была, с ним жила, но потом он совсем заболел и не смог зарабатывать ей на еду. Поэтому отдал её в приют. Но приезжал каждое лето её проведать. Кое-как наскребал каких-то денег, привозил что-нибудь, например, меховую жилетку или кусок вяленого мяса или банку мёда, в таком духе. А она каждый раз ревела три дня, когда он уезжал. Ну и вот пока она ревела, все эти вещи у неё отбирали. Потому что другим здоровые и богатые родители ничего не привозили, а тут этой замухрышке такие подарки. Но я так считаю, этот её папаша небось неделями не жрал, чтобы ей что-нибудь купить, а она тупая, вместо того, чтобы съесть сразу, только ревела. Ну я пару раз этим, которые отбирали, помял рёбра. Потому что нефига. Так эта идиотка стала со мной делиться своими гостинцами. А я ей говорю, засунь, говорю, их себе, лучше об отце подумай. Тогда меня пацаны стали дразнить, типа, у меня с ней шашни. Ну я ещё немножко их поколотил, чтоб заткнулись. Вот за то и не любят.

-- Ты всё правильно сделал, -- решительно говорю я. Конечно, нехорошо поощрять драки, тем более, что у ребёнка и так к ним склонность, но что делать, если жизнь такая?

-- Ты молодец, -- с чувством говорит Азамат, притягивая Кира поближе за плечо. -- Ты вырастешь отличным человеком.

Ребёнок как бы случайно пристраивает нос в меху Азаматовой шубы.

-- Вот интересно, -- отвлечённо произносит Азамат. -- Ты ведь понял, что тот человек любил свою дочку. Почему же ты во мне так долго сомневался?

Кир хмурится и отодвигается.

-- Да что толку? -- немного невпопад говорит он. -- В смысле, он только свою жизнь угробил с этими поездками и подарками, а кому лучше-то стало? Я не знаю, зачем он всё это делал.

-- Это не зачем, -- говорю. -- Это потому что. Потому что он иначе не мог. Кстати, а чего это мы в прошедшем времени? С ним что-то случилось?

-- Не знаю, -- вздыхает Кир. -- Просто позапрошлым летом он не приехал. И с тех пор не появлялся. Мы все решили, что он того. Говорю же, больной был.

-- А девочка чем болеет? Может, надо поспешить с выездом? -- спрашиваю, косясь на Азамата.

-- Да она не то чтобы чем-то болеет, -- пытается объяснить Кир. -- Она просто хилая. Жизни в ней мало. Всякую заразу первая цепляет, а то иногда просыпается утром и встать не может. Ещё тошнит её часто, -- подумав, добавляет он.

-- Надо бы её обследовать, -- бормочу я, уже прикидывая в уме возможные варианты.

Азамат достаёт телефон и что-то раскидывает в календаре.

-- Следующий выезд назначен через полтора месяца и в совсем другое место, -- говорит он. -- Но можно устроить совсем внештатный визит, прямо отсюда. Скажем, через два дня. Завтра на охоту сходим, иначе Арон нас съест, -- он весело подпихивает Кира локтем, -- потом день на обработку добычи. А там и съездим, что нам стоит?

После ужина я удаляюсь к себе сделать два звонка -- Унгуцу и Алтоше, рассказать, как у нас тут дела идут. Унгуц радуется и заверяет меня, что не сомневался в счастливом исходе, сидел вот и ждал всеобщего примирения. Алтонгирел, напротив, удивляется.

-- Я уж думал, у вас опять без вмешательства богов не обойдётся, -- поднимает бровь он. -- Ну ладно, одной занозой в пятке меньше, а то я уже не знал, что с вами делать... Слушай, Лиза, тут странники наконец тебя заметили, один просится пообщаться, ты скоро вернёшься-то?

Я таращусь в экран, пытаясь представить, что может скрываться под словом "странник" -- от бомжа до негуманоида из параллельной вселенной.

-- Кто?.. -- спрашиваю, отчаявшись.

-- Ах ты ж, опять не знаешь ничего! -- сердится Алтоша. -- Ну эти... как их... журналисты.

-- А-а-а-а! -- осознаю я и тут же напрягаюсь. -- Этого ещё не хватало. Погоди, так меня же нельзя фотографировать, значит, и на видео снимать нельзя?