О детях и прочей нечисти

Мы принимаемся рыться вместе, перебирая самые причудливые творения безымянных муданжских мастеров. То и дело, залюбовавшись на тончайшую резьбу колонн садовой беседки или неотличимую от настоящей оплывшую свечу, я снова и снова соглашаюсь с Азаматом — муданжцы имеют иные исхоные данные и в чём — то уже лучше нас. Это ведь всё от души и задаром, от любви к чужим людям, которую здесь только так и можно выразить, анонимными подарками, без надежды когда — либо сказать выбравшему этот бормол, дескать, это я сделал, я заглянул в твою душу, я разделил твою веру и создал для тебя символ, якорь твоей жизни. Ну или поплавок, деревянные всё — таки…

— О! — не удерживаюсь я, наткнувшись на подходящий предмет. — Гляди, то?

Азамат берёт у меня маленькую модель винтажного микроскопа. Такие до сих пор используются при полевых работах, когда нет возможности привезти и подключить громоздкую электронную технику, а этот лёгкий, складной, с лампочкой на солнечных батареях, лучший друг натуралиста и садовода. В некотором смысле, эмблема доступности науки.

— Кто — то обо мне позаботился, — усмехается Азамат. — Да, это именно то, что нужно. Остался последний, — Азамат делает многозначительную паузу, — и самый важный. Поможешь?

— Ты всегда можешь на меня положиться, дорогой, — киваю я, возвращаясь к ящикам.

Я не знаю, сколько времени мы проводим за этим не слишком захватывающим занятием, но ноги у меня затекают несколько раз в разных позах, а спина начинает сетовать на горькую женскую долю, когда мы с Азаматом сталкиваемся лбами и приходим к выводу, что перерыли всё.

— У меня есть пара кандидатур, — уныло тяну я, — но они все как — то не о том…

— Аналогично, — вздыхает муж. — И это никуда не годится.

Он встаёт, оглядывается по сторонам и пробирается в дальний угол, где неприметно притулился ящик с чурбачками — заготовками. Выбрав одну, Азамат возвращается на своё место и извлекает складной ножик.

— Да ты обалдел! — ахает Асундул. — Байч — Харах, это неслыханная гордыня, самому себе вырезать бормол! Такого даже никто из Императоров не делал!

— Делал, — хором поправляют его Азамат с Унгуцем. Азамат кивает Старейшине, уступая слово. — Аэда сделал себе все три бормол. И до него Овэат Покоритель Неба был вынужден сам себе вырезать бормол, поскольку жизнь его была посвящена полётам в космос, и никто другой не понимал величия и значимости этой миссии так, как он. Если Азамат связывает свою жизнь с вещами, которых никто ещё не осознал, это его право и обязанность — добавить их в общую копилку.

— Если позволите добавить, — снова заговаривает Азамат, щедро расточая щепки, — мне кажется весьма показательным и несколько стыдным, что ни один мастер не создал бормол с этим смыслом. Но я тут долго провожусь, можете пока прерваться на обед.

Асундул открывает было рот возразить, но мысль об обеде явно пересиливает. Пробормотав «как хотите», он встаёт и царственно удаляется вкушать дары земли.

— Лиза — хян, пойдёшь с нами? — предлагает Унгуц, поднимаясь и разминая отсиженные ноги.

— Не, я тут буду творчество вдохновлять. Такой бормол нельзя вырезать в одиночестве, — улыбаюсь я, прислоняясь к спине Азамата. Я люблю смотреть, когда он работает руками, каждое движение именно такое, как должно быть, ничего лишнего и всего в достатке.

Азамат на секунду прерывается, чтобы заглянуть через плечо и поцеловать меня в макушку.

Когда Старейшины возвращаются с обеда, Азамат водружает на пуфик третий, центральный бормол — два кольца, соединённые вместе, как лежащая на боку восьмёрка.

— Ну и что это значит? — хмурится Асундул.

— В нашем языке нет слова, чтобы это выразить, — вздыхает муж и прихватывает меня за плечи.

Остальные двое Старейшин улыбаются. Унгуц — хитро, а Ажгдийдимидин — мечтательно.

В день отлёта во всей столице царит невероятный бедлам, половина Муданга съехалась нас проводить, причём изрядную часть этой половины составляют разномастные чиновники, Старейшины и истцы, которым вот прям припёрло что — то стрясти с Императора. И ничего, что они полгода ждали, а он через полмесяца вернётся, ждалка лопнула именно сегодня.

— Я не буду ничего подписывать! — рычит Азамат, сотрясая стены дворца, но толпа людей с бумажками и планшетами даже не думает расходиться.

— Ахмад — хон, ну что вам стоит закорючку поставить? А у меня весь контракт от этого зависит!

— Я не подписываю, не читая, — в сотый раз повторяет Азамат, бережно отодвигая назойливого купца. — Мало ли что вы мне там хотите подсунуть, воспользовавшись спешкой.

На месте купца тут же образуется трое новых, размахивающих толстыми папками.

— Ахмад — хон, а как же отчёты по отлову браконьеров? Нам надо сдать!

— Это вообще не ко мне, а к Кудряшу! — не сдержавшись, повышает голос Азамат.

— Не принимает, говорит, форма не та…

— Значит, сделайте по новой форме, причём тут я?! И дайте уже пройти наконец, меня ждёт звездолёт!