О детях Кощеевых

В Тридевятом Яков не считался завидным женихом, и дело было не только в изуродованном лице и замкнутом характере. Помимо Клима, у Яши было еще двое братьев и семь сестер. За каждым из сыновей отец оставлял долю наследства. За каждой дочерью давал приданое. С Просей много дал, чтобы обеспечить ей достойное место в доме мужа, и – Яков точно знал – на остальных сестер тоже не поскупится. Их хозяйство было крепким и достаточно большим, но, разбитое на четыре части, уже не представляло такой интерес для родителей потенциальных невест. Тем более если бы что-то случилось с отцом, то заботиться о младших пришлось бы старшим.

Никто дома не говорил об этом, но Яков понимал: отец согласился отпустить старших сыновей в другой мир в том числе потому, что так большая доля доставалась Дмитрию и Петру. Петруня был еще совсем дитя – ему только четвертая осень минула, а вот Мите недавно исполнилось семнадцать, и если бы не два старших брата, которые никак не могли остепениться и с которыми следовало делиться, он мог бы посвататься к любой и не встретить отказа. Если они с Климом освоятся здесь, то всем станет проще.

Но было и другое. Если они с Климом останутся здесь, то никто не заставит их жениться, и никто уже не посмотрит из-за этого косо. И это была вторая невысказанная причина, по которой их благословили на уход в этот мир. Оставаясь бобылями, они мозолили глаза всему селу. На Буяне никто не сказал по этому поводу ни слова, а в этом мире, как Яша уже понял, и вовсе не было принято жениться рано, и Якову всё чудилось, будто тут дышать свободнее.

Впрочем, в первый раз Яша выдохнул еще раньше: когда Клим сбрил на Буяне бороду, поддавшись тамошней моде. Сам Яков бороды не носил, потому что на шрамах она не росла, и дома это тоже отрезало его от остальных.

Злата застучала по клавишам ноутбука, и Яша тоже постарался углубиться в конспекты. На самом деле заниматься рядом с ней было сложно, он постоянно отвлекался. Задачки прорешать – еще куда ни шло, а вот выучить что-нибудь… Приходилось потом сидеть по ночам. Но он так и не смог предложить иногда заниматься отдельно. Сегодня предложит, а завтра она будет гулять уже с Климом. Ну, нет. Да и возможность встречаться каждый день была бесценной. Даже так.

От подобных мыслей хорошо помогала механическая работа, и Яков отложил всё и принялся перерисовывать чертеж. В прямых линиях не крылось никакого подвоха, среди них всё было просто и понятно. В их окружении он отдыхал.

Постепенно читальный зал пустел. Ушел один студент, второй, третий. Злата давно допила кофе и теперь нервно покусывала губу и временами принималась мелко стучать ногой об пол. Яша не первый раз примечал за ней такое и уже знал, что оно означает: она устала и ей не терпится закончить.

– Всё, – наконец не выдержала Злата и захлопнула крышку ноутбука и учебник. – Если я прочитаю еще хотя бы строчку, меня стошнит. Тебе еще долго? Я могу подождать.

– Нет-нет… – Яков поспешно убрал карандаш от незаконченного чертежа и принялся собираться.

Мимо них прошли две девушки с его курса. Посмотрели на него, переглянулись, и одна что-то шепнула другой. Яков отвел взгляд. Так было нечестно. Он их имен не знал, а они его знали, и всё из-за обезображенного лица. С тем же успехом он мог ходить, закутавшись в красную тряпку. В действительности это была единственная причина, по которой он и правда не любил свои шрамы: они не позволяли ему спрятаться.

Злата проводила девушек задумчивым взглядом.

– Всё нормально? – на всякий случай спросил Яша.

– Да, – ответила она, но он отчего-то не поверил. Может, из-за того, как ретиво она принялась складывать вещи после?

Яков помог Злате отнести учебники на этаж выше, потом они спустились, оделись в раздевалке и вышли на улицу.

Было очень тепло. С неба падали, плавно кружась, мягкие пушистые хлопья снега. Уже успело стемнеть, но их хоровод был хорошо виден в золотистом свете фонарей. Снег укутал город белоснежным одеялом, расшитым серебром, и мир вокруг внезапно показался Яше куда чище и лучше, чем был на самом деле. Снег скрыл всё плохое.

– Какая красота, – восхищенно произнесла Злата и запрокинула голову навстречу снежинкам. – Пойдем по аллее?

Яков оглянулся на нее и замер, не ответив. На Злате было теплое пальто, и ее распущенные волосы лежали поверх него. Пушистые белые снежинки тихо опускались на медные локоны и оставались на них, не тая. Она была права. Он никогда не видел ничего прекраснее.

Не дождавшись ответа, Злата вопросительно взглянула на него, и отчего-то улыбка покинула ее губы. Она отвела глаза.

– Пойдем по аллее, – уже не спрашивая, определилась она и пошла вперед первой, свернув на дорогу, огибающую библиотеку. Яков устремился следом, пытаясь понять, что произошло. Он что-то сделал не так? Слишком неприлично рассматривал ее? Да, наверное. Надо извиниться и объяснить как-нибудь, чтобы ей не было неудобно или неприятно…

Стоп. Кажется, так уже было. В тот самый день, когда она…