О детях Кощеевых

Злата порывисто выдохнула, заозиралась и обнаружила, что на всем вокруг – и на каминной полке, и на обоих столах, и на кресле – лежит толстый слой пыли. Она сглотнула и отступила к двери. Еще раз огляделась: вдруг показалось?.. А потом, подстегнутая непонятно откуда взявшимся страхом, выбежала из кабинета и плотно закрыла за собой дверь. Сбежала вниз по винтовой лестнице, нажала на выступ в стене, открывая потайной ход в тронный зал, и выскочила наружу.

Звук ее шагов разнесся по зале и эхом отразился от стен и высокого потолка. А здесь вроде бы ничего не изменилось. Разве что было сумрачнее, чем обычно. И слишком тихо. Ее мир не спешил спеть ей свою колыбельную. Почему?

Собственное дыхание оглушало. Злата снова обвела взглядом залу и только теперь заметила, что трон не пустует. Высокая спинка скрывала того, кто сидел на нем, но ведь варианта было всего два.

– Папа, – отчего-то шепотом позвала Злата.

Человек на троне не шевельнулся.

– Дём? – одними губами произнесла она.

И в этот раз сидевший ее услышал. Встал. Повернулся. Это был не папа и не Демьян. Незнакомый мужчина улыбнулся безумно и протянул к ней руки.

Злата не сдержалась и закричала. И в этот миг мир за пределами замка тоже наконец нарушил свое молчание и, вторя ей, издал отчаянный, пронзительный вопль. Он ударил по ушам, сбил с ног, отозвался в каждой клетке тела. Злата упала на колени и сжала голову руками, закрывая уши, но это не помогло, словно рев рождался не только за стенами замка, но и в ней самой. А в это время тот, кто встал с трона, сделал к ней шаг. Злата воззвала к силам, чтобы ударить. Но те не откликнулись. А ор вокруг нарастал. Мужчина был уже совсем близко. Она попробовала еще раз, и снова – ничего. Чувствуя, как подступает паника, собралась в последний раз, рванулась и…

…проснулась.

Подскочила, судорожно огляделась, ощупала то первое, на что наткнулась ладонь.

Выдохнула.

Она была в своей постели, у себя в комнате, дома. Одна и в безопасности. Ее спальня тонула в темноте, но лишь потому, что сейчас была ночь. И ничто не нарушало ее тишины.

Злата упала на постель. Какое-то время лежала, таращась в темноту и хватая ртом воздух, потом вытерла ладонью лицо – оно было мокрым от слез, – снова села. И помедлила мгновение, прежде чем махнуть рукой и зажечь свечи на тумбочке у кровати. Показалось, что может не получиться. Но огоньки послушно заалели на кончиках фитилей, осветив пространство вокруг.

Сон. Просто сон.

Но слишком реальный, он всё еще стоял перед глазами, и Злата до сих пор слышала страшный крик, собравший в себя сотни голосов. Сердце колотилось о ребра, не желая успокаиваться. Злата старалась дышать ровнее, но выходило плохо. Осознав всю тщетность своих попыток, она поднялась с кровати и принялась ходить по комнате.

Она – ведьма. А ведьмам порой снятся вещие сны. Навь хотела ей о чем-то сообщить? Злата предпочла бы сделать вид, что ничего не поняла, но, кажется, всё было сказано более чем прямо. Бежать к папе прямо сейчас? Разбудить его посреди ночи и заявить, что на их трон кто-то посягает?

Нет. Глупость. Да и потом, даже если сон вещий, время наверняка еще есть.

А с другой стороны, что она так всполошилась? Да, ведьмам снятся вещие сны, но и просто кошмары тоже порой снятся, а она переволновалась из-за зачетной недели, которую как раз вчера закрыла, попыталась расслабиться, вот и получила ответ.

Да, так всё и есть.

И папе она обо всем обязательно расскажет, но с утра. Вот и всё.

Злата нашла телефон и оживила дисплей. Два часа ночи. Нужно спать. Она вернулась в постель. Подушка оказалась мокрой, Злата перевернула ее и наконец улеглась, но смелости закрыть глаза не хватило. А если она сейчас уснет, а оно снова…

Вновь села. Огоньки свечей то мелко подрагивали, то принимались тянуться вверх. Больше всего хотелось и правда пойти к родителям, забраться между ними и пролежать так до утра. Но взрослые двадцатилетние девочки так не делают. Взрослые девочки для таких целей заводят себе взрослых мальчиков.

А мальчик-то, кстати, есть. Удивится, конечно, но…

Яша сам сказал: нельзя смеяться над тем, кого любишь.

И, стараясь не думать о том, насколько всё это глупо, ведомая испугом, Злата потушила свечи, подошла к зеркалу и шагнула в него.

Из незашторенного окна лился мягкий белый свет, отраженный от снега в парке. Яша мирно спал в своей постели, лежа на животе и обнимая подушку. Злата тихонько приблизилась, разглядывая его. Ей показалось, что спал Яша так же сосредоточенно и обстоятельно, как делал вообще всё на свете. И если бы вопль неживых всё еще не звенел в ушах, то она, пожалуй, отказалась бы от своего плана, не стала ему мешать и вернулась домой, но их крик до сих пор отзывался в ней, и нужен был кто-то, чтобы заставить его замолчать, развеять. Кто-то рассудительный и в то же время готовый выслушать ее в два часа ночи. Кто-то, кто смог бы согреть ее и успокоить.

Злата помедлила еще немного, не решаясь, а потом всё же осторожно дотронулась до Яшиного плеча, так и не придумав, как будет объясняться. А можно как есть, не приукрашивая и не извиняясь? Можно?

– Яша…