О детях Кощеевых

И Юле внезапно стало всё равно, из какого театра или сумасшедшего дома он ее вытащил. Потому что Демьян так мог, да. Пообещать одно, а потом решить другое. Продукты вот ей принес. Будут готовить обед? Или сразу ужин? В груди надулся воздушный шарик и лопнул, оставляя вместо себя чернильный вакуум. Сейчас там была пустота, но Юля знала, что скоро она начнет заполняться, и не то чтобы чем-то очень хорошим.

Интересно, сколько у него еще таких подруг, как она? Таких дур.

– Дём, а можно тебя на минутку? – поинтересовалась Юля. Поставила пакеты на пол, надела сандалии, взяла свою сумку и кивнула на дверь.

– Может, на кухню? – предложил он. – Евдокия подождет в гостиной.

– Да нет, мне уже пора, так что буквально на пару слов.

– Но ты же сказала…

– Как хочешь.

– Юля, блин… Ладно, пошли.

Они вышли на лестничную площадку, и Демьян прикрыл дверь. В ожидании посмотрел на нее. Он выглядел уставшим и теперь уже немного раздраженным.

– Кто это? – спросила Юля в надежде, что он оправдается.

Демьян тяжело вздохнул и возвел глаза к потолку, словно надеялся найти там ответ. Потолок был девственно бел.

– Это правда сложно, – наконец сказал он. – В общем, мне надо было ей помочь. А для этого требовалось сказать, что я на ней женюсь. Я знаю, звучит как полная чушь, но…

– Звучит, – подтвердила Юля.

– Слушай, я так устал. – Он потер глаза. – Я надеялся, что отец оставит ее у себя, но…

Юля не сдержалась и приподняла брови: оставит у себя сумасшедшую, которая мнит себя княжной? Демьян серьезно?

– Но он заартачился, – продолжил Демьян, – и пришлось привести ее сюда. Я пристрою ее куда-нибудь, просто нужно время.

– А если не получится? – аккуратно поинтересовалась Юля.

– Ну, значит, женюсь, и пусть делают с этим, что хотят! – резко отрезал он.

Что?

Вот так, значит, да.

Великолепно.

Чудесно.

Потрясающе.

К глазам подступили слезы, но она не позволила себе заплакать.

– Женишься…

– Женюсь.

Юля рассмеялась, и смех ее эхом разлетелся по коридору, устремился куда-то по лестнице.

– Лжец ты, Авдеев, – прошептала она. – Никогда не женишься, значит? А я дура, раз верила тебе. Лучше бы я никогда тебя не встречала.

Она развернулась и пошла к лестнице, не желая дожидаться лифта. В какой-то момент испугалась, что Демьян кинется следом, но этого не случилось.

Вон отсюда, вон!

На очередной лестничной площадке слезы всё-таки нашли выход, и ступеньки перед глазами размыло в неясное пятно. Держась за перила, Юля сбежала по ним, спотыкаясь, и вылетела во двор.

Прочь. Прочь! И никогда не возвращаться. Оставить его в прошлом. Сжечь мосты. О, она умела это как никто.

Так что же в этот раз снова было так знакомо больно и страшно?

Внизу хлопнула дверь. Оставшийся стоять в коридоре Демьян очень медленно сжал кулаки. На потолке горели три лампочки. Одна за другой они раскалились, и стало совсем светло, а потом взорвались, засыпав пол осколками. Давя их и наслаждаясь этим треском, Демьян дошел до лестницы и посмотрел вниз. Она должна была похвалить его. Он же спас человека. Думая о ней, спас. А потом еще и согласился приютить, потому что Кощей не позволил ему оставить Евдокию в Нави одну. И разве не Юля говорила, что нужно нести в мир добро? Что добро возвращается? Что-то непохоже было, что сейчас его поступок вернулся к нему добром.

Он мог найти Юлю прямо сейчас, но понимал, что делать это в нынешнем состоянии – плохая идея. Такой же плохой идеей было вернуться в квартиру, где осталась Евдокия. Силы в венах гудели, словно высоковольтные провода. Мир вокруг снова стал болезненно четким и ярким.

Нет, сначала нужно сбросить напряжение. Успокоиться. А потом он пойдет к Юле, и они поговорят.

Медитация?

Глупость.

Какая еще медитация в таком состоянии? Тем более он знал способ быстрее и легче.

Выпить. Ему нужно было выпить.

* * *

К дому Юли Демьян подошел глубокой ночью. Бездомные собаки начинали рычать при его приближении, а потом, разобравшись, что к чему, скуля, отползали подальше. С замком на домофоне он разобрался на раз-два: перекрыл поток электричества к магниту, тот и открылся. Демьян поднялся на второй этаж и поскребся в дверь, словно загулявший пес, решивший наконец вернуться домой.

– Юля, – позвал он, будучи уверенным, что она услышит. – Юль, открой.

Вспомнил, что всё же нужно постучать. А то ведь решит, будто его голос ей снится. Только не очень громко, чтобы соседей не разбудить.

Время шло, а в квартире было всё так же тихо. Демьян снова поскребся в дверь, ощутил себя глубоко несчастным и понял, что с этим надо заканчивать. Как говорится, если гора не идет к Магомету…

Он приложил ладонь к двери, послал за нее импульс силы, нащупал задвижку и отодвинул, потом так же снял цепочку. Силы, обрадованные возможностью проявить себя, подчинялись радостно и охотно. И почему отец не уставал твердить, что употребление алкоголя чревато потерей контроля? Вот же, обычно строптивые, сейчас они отлично слушались…

Демьян открыл дверь, шагнул внутрь и закрыл ее за собой на задвижку, а то мало ли. Потом подумал и поставил купол тишины. Просто так, на всякий случай. Ему не хотелось, чтобы кто-нибудь им помешал.