О дьяволе и бродячих псах

Люк просил Эстель отправиться в город с Агнес. Настаивал, молил поверить на слово, что так будет лучше для всех. Сталкивался с отказами и раздраженными вздохами, но в итоге доверительные отношения склонили чашу весов в пользу демона.

Не описать радости, которую Люциус испытал в момент согласия Эстель. А радовался он, потому что был круглым дураком.

Прибыв в «Барнадетт», Рита не потратила ни секунды на пустующий особняк. Ни с кем не церемонясь, она подхватила запах и устремилась по следу в город. Сбереженных пятнадцати минут хватило ищейке, чтобы добраться до Нины раньше Люциуса.

Он опять не успел спасти всех.

Люк крепко держал Эстель за руку. Гонимый паникой, тащил хозяйку холма за собой, сам толком не осознавая куда:

– Мне нужно вывести тебя из дома как можно скорее.

– Что происходит, Люциус?

Он взволнованно затараторил:

– Она идет сюда. Ищейка. Почувствует запах Нины и окончательно съедет с катушек. Сначала разделается с тобой, после – бросится за ней в город. Мне не хватает времени, чтобы спасти всех. Я бы хотел находиться в двух или трех местах одновременно… Но я что-нибудь придумаю. Попробую перестроить все так, чтобы кто-то из парней был рядом с Ниной, когда Рита…

Эстель, очевидно, ничего не понимала в сумбурном лепете. Кроме одного.

– Сколько тебе не хватает времени?

– Минут пятнадцать-двадцать.

– Я дам тебе это время.

Люциус вытаращился на нее, как полоумный, и Эстель повторила настойчивее:

– Я задержу ищейку.

– Но ты же погибнешь.

Молчание.

– Невероятный дар видеть будущее. Ты знаешь, что Нина разрушит проклятье. Так ты сказал, – загадочно подняла она глаза к небу.

– Верно.

– Я лишь приближу его конец. Дам ей возможность свободно покончить с неизбежностью. Пока я жива – это нереально.

– Эстель, ты понимаешь, что собираешься пожертвовать собой?

– Оно того стоит. Да и к тому же я страшно устала, Люциус.

Он не верил ее словам, не хотел верить. Смерть Эстель – самая возмутительная несправедливость, опустившаяся на его плечи тяжелым камнем.

Люк обдумывал развернуть все события на сто восемьдесят градусов, а потом с ужасом понимал, что рискует спровоцировать сотни совершенно иных сценариев, к которым не был готов.

Но ведь существовали шансы спасти Эстель в условиях, которые даны.

Грей вернулся домой рано. Хлопнул дверью, без сил потащился по лестнице в комнату. Насколько Люциус был осведомлен, Грейсон весь день работал с погрузкой тяжелых материалов. Правда, суть дела от этого нисколько не менялась: кто-то должен был вечером отправиться в город за Ниной Стелманис. Избранный сидел напротив Люциуса и пока не знал об уготованном ему предназначении.

Джеймс развалился на диване в гостиной, подперев голову рукой, и беспечно читал. Выбор пал на него незамедлительно. Как минимум, потому что отношения Митчелла и Нины оставляли желать лучшего. Ради такого придурка не положил бы жизнь на алтарь и самый поехавший сатанист, что уж говорить о девушке из гордых Стелманисов.

Искоса посматривая на Джеймса, Люк рассудил, что время, проведенное наедине друг с другом, должно было хоть сколько-нибудь ослабить напряжение между демоном и гостьей. Осталось только внести небольшую корректировку.

– Постой! – Люциус задержал Джеймса перед самым выходом, намереваясь заговорить тому зубы. Слово за слово, и события сместились на пять минут. Достаточно, чтобы разминуться с хулиганами на трассе.

План был до смешного прост: избежать столкновения с молодыми людьми – равно избежать конфликта с местными. А значит, исчезала и необходимость разрываться между двумя событиями.

Но каково было удивление Люциуса, когда Джеймс вернулся домой один, да и к тому же злой, как черт. Люк напрочь забыл об упражнениях со временем и вихрем подскочил к разгневанному демону:

– Где Нина?

– Без понятия, – грубо бросил Джеймс, не останавливаясь ни на секунду.

От его слов с Люциусом вмиг случился припадок бешенства. Он схватил Митчелла за куртку и сердито дернул:

– Ты должен был привезти ее!

– Ни черта я не должен! – Джеймс резко встряхнул рукой, высвобождаясь из хватки, и с грохотом хлопнул дверью своей комнаты.

– Ничего не понимаю, – недоуменно пробормотал Люк.

Он бросился на улицу, за ворота. Сопротивляясь пронизывающему ветру, двинулся вдоль трассы. От холода горели лицо и тело, что была на нем одежда, что нет.

Как часто Люциуса настигали приступы отчаянья, когда он был готов сдаться, когда чувствовал ношу на своих плечах непомерной. Сейчас же отчаянье толкало его вперед супротив ледяного воздуха и застилавшей взор снежной мглы. Что он надеялся найти за ней? Люциус сам не знал.

Сердце его в волнении забилось, стоило разглядеть впереди человеческую фигуру. Нина шла, замерзшая до костей; сил не хватало даже на содрогания. Она таяла на глазах, лицом не выказывая ни капли жалобности. Если Люциуса вели сквозь бурю страх и внутреннее бессилие, то Нину – упрямство и гордость.

Он кинулся навстречу, сковал ее в объятьях. Хотелось бы поделиться теплом, да у самого нисколько не осталось.