О дивный Новый Свет!

– Я русо[24], – ответил я.

– Не знаю таких. И где живут эти русо?

– Далеко на севере.

– И вы тоже убиваете индейцев?

– Нет.

– Делаете из них рабов?

– Нет. Мы их лечим, а детей обучаем в наших школах.

– Врешь. Белые люди никогда нам не делали хорошо. Вот этот – она показала на то, что осталось от Пеньи – по матери на одну четверть индеец. Его бабушка и моя бабушка были сестрами. И что? Он приехал к нам, опоил нас пульке, и мы с сестрой Шочитль – она показала на вторую круглолицую – проснулись рабынями.

Мы, его родня. Он нас постоянно насиловал и давал нас своим людям. У Шочитль и у меня родились дети, он их приказал убить. Его люди при нас размозжили их маленькие головы о камни. А эта женщина – из племени Кисе, живущего далеко на севере. Её захватили испанцы и привезли сюда. Мы не можем выговорить ее имя и зовем ее Патли, «лекарство». Год назад мы убежали от него и оказались здесь. – Она хотела что-то добавить, и вдруг замолчала.

– У кого?

– Узнаешь.

– А зачем вам понадобился я?

– Не нам, а хозяевам. За тебя твои люди дадут большой выкуп. И кое-что перепадет и нам. Слушай, русо, если мы тебе развяжем ноги, ты будешь вести себя хорошо?

– А если не буду?

– Тогда будешь и дальше лежать здесь, ходить под себя – видишь, как от тебя пахнет? А если пообещаешь, то мы тебя помоем, и ты будешь спать хоть и не на пуховой перине, но все-таки на соломенном тюфяке, и будешь есть и пить. А если будешь делать нам приятно, то, возможно, будешь есть и пить хорошо.

– Придется согласиться.

– Только имей в виду, что сбежать у тебя не получится. Так что даже не думай об этом.

Они распутали веревки на моих ногах, и только сейчас я заметил, что пребывал все это время в абсолютном неглиже. Увидев моё замешательство, Местли рассмеялась.

– Русо, твоя одежда слишком хороша, чтобы позволить тебе ее испортить. Если тебя выкупят, то мы ее тебе вернем. Если нет, то она тебе больше не понадобится. Да и в голом виде ты никуда не убежишь, ведь ты не индеец, и ночью сдохнешь от холода. А теперь иди.

Они с трудом подняли меня под мышки и поставили на ноги. Я чуть не упал, но они меня придержали, и постепенно мои ноги вновь начали меня слушаться, и я смог с трудом стоять уже без посторонней помощи. Увидев это, Местли сказала:

– Следуй за мной, русо. И без фокусов. Не забывай, что руки у тебя связаны, а у Шочитль и Патли – ножи. И они умеют ими пользоваться.

Кивнув, я поплёлся вслед за ней.

7. И тройной красотой был бы окружён… Или четверной?

Меня привели в некое подобие ванной комнаты. Пол здесь был каменный, и с одной стороны располагалась небольшая дырочка – слив для воды. Здесь не было окон, зато в крыше была довольно большая дыра, и видно было хорошо.

Там сидела еще одна женщина, но если первые три были красивыми, то эта была больше похожа на огромную жабу. Когда мы все вошли, она передвинула свою табуретку к входу и заблокировала дверь своим массивным телом, на котором явственно виднелись рельефные мускулы. Затем она достала длинный нож и стала им чистить ногти, посматривая в мою сторону.

– Не беспокойся, русо, она не знает испанского, только науатль, зато она предана хозяину, и убьет тебя – не задумается. Причем с легкостью.

И она сказала что-то на науатле, после чего подняла небольшую досочку над головой.

Та молниеносно выхватила небольшой нож из-за пояса и бросила его в досочку, расщепив ее надвое. Местли отдала нож жабе.

– Ее зовут Тепин, «малышка». Она будет тебя охранять. Не советую тебе даже пытаться бежать. А теперь мы тебя помоем.

Они развязали мои полностью затекшие руки, взяли ведро – вода, к моему удивлению, оказалась прохладной, но не холодной, и омовение было вполне приятным – и начали меня мыть, смешивая воду с каким-то порошком, отчего у них в руках появлялась пена вроде мыльной. Я пытался было возразить, когда они добрались до причинного места, но, увы, все три только засмеялись, а Тепин впервые за все время даже немного улыбнулась.

Потом меня затащили через узкий ход в соседнее помещение, которое оказалось чем-то вроде сауны. Все три моих церберши, оголившись, сели вместе со мной на каменную скамейку. Вошла Тепин с вениками из травы и начала нас истязать. Должен сказать, что при виде трех граций во мне, против моей воли, взыграло некоторое желание, что было, увы, заметно, но вид голой Тепин полностью его перечеркнул. Хотя телу было приятно – стегала она так, как надо.

Затем меня вновь долго и упорно мыли, после чего отвели в комнату, где стояли кровать и стол с табуретками. Меня усадили на одну из них и накормили тертыми бобами, а также чем-то, завернутым в кукурузные листья, в котором я с удивлением узнал некий предок известных любому путешественнику по Мексике тамале. Запивал я все это какой-то кисло-сладкой алкогольной жидкостью.

– Пульке, – сказала Местли.