О доцентах с любовью

Я стараюсь почти каждый день ездить в приёмную комиссию к своим парням, которые там дежурят. Я им не нужен, но я всё равно еду, чтобы отвлечься и не сойти с ума. Да я бы с удовольствием просидел там все дни вместо парней! Но я заведующий кафедрой, и это выглядело бы, как минимум, странно. Поэтому я просто приезжаю, смотрю как идут дела по новому набору, разговариваю с кем-нибудь, слоняюсь по коридорам вуза, обедаю в кафе рядом и уезжаю. Хотя бы полдня убито.

Я разобрал Пашины вещи. Их совсем немного. Одежда и бритва в ванной. Эта бритва долго лежала на полочке у зеркала. Я смотрел на неё каждый день и жалел, что она безопасная и я не могу ею зарезаться. В конце концов я убрал её в шкаф.

Всю Пашину одежду я собрал и сложил на отдельную полку. Я не стираю её. Когда мне становится совсем тоскливо и я выпиваю по вечерам, я достаю его толстовку и зарываюсь в неё лицом. Вдыхаю запах Павлика и представляю, что он здесь, со мной. Иногда я плачу. А иногда просто засыпаю в обнимку с его толстовкой. Надо же, никогда не подозревал, что я фетишист.

Паша

Мне жалко мою сестру. Алик работает с раннего утра до позднего вечера, и она практически не видит мужа. Маринка не жалуется, но я вижу, что ей тяжело. Неужели Алик не может найти другую работу? Он же не дебил. Наверное. Почему тогда он упорно продолжает работать курьером?

Я решаю поговорить с Аликом по-мужски. Покупаю бутылку коньяка, литровую на всякий случай, какие-то продукты, не объедать же курьера, и вечером еду к ним. Я не показываю бутылку Маринке, мы дожидаемся Алика и ужинаем болтая ни о чём.

После ужина я выпроваживаю сестру из кухни со словами:

– Марин, мне надо с Аликом поговорить, может ты посмотришь без нас какие-нибудь сериалы, а? Пожалуйста!

Маринка подозрительно на меня косится:

– Вы бухать что ли будете?

Не вижу смысла отпираться, всё равно я планирую вернуть ей мужа в сильно пьяном виде. Говорю ей:

– Ничего с твоим Аликом не случится, если он немного выпьет. Он мужик всё-таки! Пашет целыми днями, расслабиться некогда! – И добавляю для верности: – Совсем ты его заездила!

Маринка таращит на меня глаза. Нет, ну а что? Хоть он и курьер, всё равно её муж. Пусть ценит, в конце концов.

Маринка уходит из кухни. Я закрываю дверь и достаю бутылку. Алик хлопает глазами.

Спрашивает:

– Не многовато?

– В самый раз. Давай бокалы. Или рюмки. Или что там у тебя есть.

Алик достаёт два стакана в красный цветочек. Вздыхаю. Ладно, сойдёт.

Мы садимся за стол друг напротив друга. Я разливаю коньяк и произношу тост:

– Давай за твою жену выпьем! – Добавляю немного патетики, что бы он проникся: – За мать твоих будущих детей!

Алик чокается со мной и подозрительно нюхает коньяк. Нормальный коньяк между прочим, не дешёвый. Интересно, он вообще коньяк-то приличный пил когда-нибудь?

– Что ты нюхаешь? Пей давай! Не бойся, не отравлю, – говорю я и делаю маленький глоток. Сам я напиваться не собираюсь.

Алик отпивает.

Я обхватываю свой стакан руками, чтобы не было видно сколько там осталось, и говорю:

– Давай до дна, за жену-то! Что ты там отхлебнул, как за тёщу нелюбимую.

Алик допивает до дна, я наливаю ему ещё полстакана, слегка «освежаю» себе и говорю:

– Давай теперь за тебя выпьем! За главу семьи! За Маринкину надежду и опору! – Перебарщиваю немного, ну ладно.

Опять делаю маленький глоток и обнимаю стакан. Алик отпивает.

Я говорю:

– До дна пей. Ты что, главу своей семьи не уважаешь?

Алик наконец понимает мою не очень тонкую игру, отставляет стакан и спрашивает:

– Ты что, напоить меня хочешь, что ли? На фига?

Я вздыхаю:

– Поговорить с тобой хочу. На трезвую не очень будет.

– Так бы и сказал. – Алик берёт стакан и допивает. – Только ты тоже тогда пей.

Что поделаешь, тоже осушаю стакан.

Алик берёт бутылку и сам наливает нам ещё коньяка. Говорит:

– Третий тост за родителей. Но за ваших с Маришкой родителей я пить не хочу, а моих в живых нет давно, я их и не помню почти. Так что давай за тебя выпьем! Ты помог нам тогда… В общем, спасибо. За тебя!

Мы чокаемся, и я растроганный выпиваю.

Ближе к середине бутылки я понимаю, что пора начинать разговор.

– Алик, тебе сколько лет?

– Двадцать шесть, а что?

– Скажи, ты долго собираешься курьером работать?

Даже в пьяном виде Алик напрягается.

– Какая разница?

– Ну, ты с утра до ночи и без выходных на работе, а перспектив никаких.

– А что мне делать?

Наконец-то пошёл конструктив.

– Ну подумай, может ты что-то умеешь? Может у тебя душа к чему-то лежит?

Когда я собирался поговорить с Аликом, мне почему-то не пришло в голову придумать ему альтернативные варианты работы. Совсем у меня мозги размягчились от моих страданий.

Алик говорит пьяным голосом:

– Да ни хрена я не умею. Образования у меня нет. Да и с образованием сейчас тоже поди найди работу.

– Должен быть выход. Выход всегда есть! Надо просто подумать!

– Ну подумай, раз ты такой умный. Ты же учёный у нас. Думаешь я не думал? Не придумывается ничего.

Кто учёный? Я учёный? Ах да, в глазах Алика я учёный. Я же кандидат наук, преподаватель, статьи пишу. Наверное, с точки зрения курьера, это и есть учёный.