О дружбе. Эволюция, биология и суперсила главных в жизни связей

Нелегко, однако, точно сказать, как именно формируются связи. Теперь, когда мы знаем, насколько важна социальная интеграция, многие люди пытаются что-то делать, чтобы ее подпитывать, особенно среди одиноких стариков. Амбициозные инициативы предпринимаются повсеместно, от захолустных городков до кампаний, охватывающих целые страны. В Великобритании теперь даже есть должность министра одиночества! Но, к сожалению, не все начинания оказываются столь же успешными, как программа Generation Xchange. «Нельзя назвать наши успехи в борьбе с одиночеством фантастическими», – признает Стив Коул. Результаты коррекционных интервенционных программ столь же противоречивы, как данные исследования социальных сред. Психолог Джулианна Холт-Лунстад из Университета Бригама Янга, которая выполнила метаанализ исследований с участием более 300 000 человек и показала, что наличие прочных социальных связей сокращает смертность на 50 %, затем провела несколько лет над подобным анализом результатов программ по борьбе с одиночеством пожилых. К ее разочарованию, по данным исследования оказалось невозможно определить, что в этих программах эффективно, а что нет[389].

Есть несколько возможных объяснений того факта, что работающие механизмы таких программ трудно вычленить. Одно из них заключается в том, что важность социально значимых отношений была установлена на основании существующих близких отношений, но во многих программах людей сводят с незнакомыми, совершенно чужими людьми. Этот подход сработал в Generation Xchange, но может не сработать там, где нет высокой объединяющей цели. Еще одна причина может заключаться в том, что такие программы, хотя они и помогают устанавливать социальные контакты, не нацелены на суть проблемы: можно испытывать одиночество и в окружении множества людей, если человек не чувствует полного единения с ними. Эту ограниченность распознал Джон Качоппо, когда анализировал работу горячих линий, организованных для того, чтобы пожилые люди могли кому-нибудь позвонить. В прессе было множество трогательных историй о подобных попытках, которые все же приносили определенную пользу. Одна престарелая британка звонила на эту линию каждый час, чтобы узнать время, так как ей целыми днями – с утра до вечера – было просто не с кем поговорить[390]. Это лучше, чем ничего, но едва ли такие мероприятия позволят одинокой женщине укрепить иммунитет.

Но, по мнению Холт-Лунстад, важнее то, что вмешательство часто происходит слишком поздно. «В системе здравоохранения есть первичная, вторичная и третичная профилактика, – рассказывает она. – Бóльшая часть усилий по предотвращению вредного воздействия одиночества осуществляется по принципу третичной профилактики, когда болезнь уже зашла слишком далеко». Такая стратегия работает редко, о чем свидетельствует опыт государственного здравоохранения. Следует направлять больше усилий на истинную, первичную, профилактику и обращать внимание на людей, чье одиночество еще на ранней стадии. «Мы не всегда знаем, что именно работает в этих ситуациях, поэтому, я думаю, будет полезно связать одиночество с другими факторами риска, касающимися образа жизни, – говорит психолог. – Привычки, которые формируются в начале жизни, начинают оказывать долговременное влияние позднее, и мы часто не видим этого эффекта до того, как он проявится в пожилом возрасте». Холт-Лунстад призывает к созданию популярных руководств, основанных на научных данных и подобных тем, которые существуют для организации правильного питания, физической активности и сна. Она мечтает о повсеместном внедрении устройств, которые зуммером напоминали бы детям о том, что пора позвонить маме. Точно так же, как мы отводим определенное время физическим упражнениям, мы должны регулярно встречаться с друзьями.

Эпидемиолог Лайза Беркман согласна с тем, что во многих случаях внимание отношениям начинают уделять слишком поздно. Она снова и снова подчеркивает, как трудно менять поведенческие привычки, складывавшиеся в течение десятков лет. «Это мало чем отличается от курения. Если вы начали курить в 14 лет, а бросили в 65, то весь возможный вред уже по большей части причинен, – указывает она. – Конечно, это необходимо делать. Отказ от вредной привычки всегда ведет к улучшению. Это стоит усилий, но само действие уже не влияет на исход игры». Однако очень немногие люди рассматривают социальные отношения в таком же ракурсе, как курение. Но это было бы правильно, полагает Беркман. «Надо думать о том, что делать и как поступать в начале жизни и в ее середине, когда человек активно работает, и только такой подход позволит поддержать те типы отношений, которые мы считаем самыми важными. Именно к этому ведет вся наша работа»[391].