О дружбе. Эволюция, биология и суперсила главных в жизни связей

В 1986 году супруги выдвинули смелую идею. Вместе с Барбарой Сматс, изучавшей бабуинов в Кении в начале восьмидесятых, они опубликовали в Science статью, в которой утверждали, что социальные отношения и социальное мышление вносят ощутимый вклад в эволюционную успешность биологических видов[226]. Сматс уже использовала слово «дружба» в своей вышедшей в 1985 году книге «Половые отношения и дружба у бабуинов» (Sex and Friendship in Baboons)[227]. Рассказ об отношениях между самцом и самкой бабуинов в стаде, обитающем в Эбурру-Клиффс в Кенийской рифтовой долине, касался той области исследований, куда другие ученые не осмеливались ступать, или, во всяком случае, не смели употреблять слово «дружба». Сматс описала самцов и самок, проводящих вместе значительную часть времени, несмотря на то что сексуальная доступность самок бабуинов очень непродолжительна. Двое животных по имени Вирджил и Пандора, например, спали вместе и ухаживали друг за другом в течение многих лет. Сматс предположила, что такие взаимоотношения основывались на взаимной приязни, а не на половых отношениях, потому что последних было недостаточно для поддержания интереса друг к другу. Сейфарт, Чейни и Сматс были первыми, кто связал дружбу с естественным отбором. Но у них не было достаточно доказательств – пока не было.

В 1992 году Сейфарт и Чейни, которые к тому времени уже стали профессорами Пенсильванского университета, возглавили лагерь по исследованию бабуинов в Ботсване, сменив на этом посту ушедшего на пенсию приматолога. Новый лагерь коренным образом отличался от Амбосели тем, что располагался в заповеднике дикой природы в Мореми в дельте Окаванго, реки, которая ежегодно разливается, превращая прилегающую местность в цепь болот. Лагерь бабуинов, как ученые его назвали, находился на острове.

Хотя научное сообщество не приветствует наделение животных человеческими чертами, грязный секрет приматологии заключается в том, что это делают все, кто изучает приматов. «Большинство моих знакомых, которые, на самом деле, очень умело применяют метод фокусной выборки, статистической обработки данных и всего прочего, просто наслаждаются, наблюдая своих подопечных животных, – говорит Чейни. – Антропоморфизм возникает у них сам собой. Например, они сидят поздним вечером и говорят: „Сильвия такая сволочь. Как ты думаешь, что она сегодня натворила?“»

Должно быть, речь шла о Сильвии по прозвищу Королева Зла. Это был выдающийся типаж, отличавшийся не только злобностью. Социальная иерархия у бабуинов может поспорить с таковой в среде английской аристократии, а Сильвия принадлежала к верхушке. Можно назвать ее герцогиней, хотя и герцогиней-злодейкой. Она имела обыкновение щеголять посреди стада, разгоняя подчиненных особей, кусая или избивая тех, которые не слишком проворно уступали ей дорогу. Но когда Сильвии был уже двадцать один год – весьма почтенный для бабуина возраст, – ее дочь Сьерру убил лев. Сильвия впала в отчаяние. Сьерра была ей не просто дочерью, но самым верным союзником и главным партнером по грумингу[228].

Охваченная горем Сильвия сделала любопытную вещь. Она начала подходить к другим самкам и обращаться к ним негромким похрюкиванием – это обращение является сигналом к примирению. После этого Сильвия делала попытку заняться с ними грумингом. Однако многолетнюю вражду трудно преодолеть; некоторые из самок при одном только приближении Сильвии в панике улепетывали со всех ног. Но она не оставляла попыток, стараясь показать другим членам стада, что хочет завязать дружеские отношения. Сильвия, можно сказать, вела себя как девушка, которая порвала со своим бойфрендом и вдруг обнаружила, что подруги, с которыми она перестала общаться, прекрасно продолжают жить без нее.

Возможно, думали приматологи, был какой-то способ выявить выгоды таких отношений – то есть установить, что в них привлекало Сильвию.

Джоан Силк знала Сильвию, можно сказать, лично. Подобно мисс Фризл из мультсериала The Magic School Bus, о профессии Силк мне было легко догадаться по многим признакам. Во время первой встречи на ней было платье, делавшее ее похожей на зебру, а во время второй – футболка с изображением обезьян. Ее кабинет в Университете штата Аризона украшен огромной картой Африки и фотографиями бабуинов, а подоконник уставлен их статуэтками. Но мне больше всего понравился плакат с изображением Чарльза Дарвина. Он напоминал красно-бело-синие плакаты предвыборной кампании Обамы, но вместо слова «надежда» там было написано: «изменяться», а ниже, помельче: «но медленно».