О Египетских мистериях

19. Но также нельзя сказать, что причинность высших существ является вспомогательным орудием или что призывающий богов действует через прорицателя. Так говорить нечестиво. Значительно правильнее то, что бог есть все, и может все, и все наполняет собой и что только он достоин того, что можно назвать рвением, и блаженной почести, а человеческий род безобразен, ничего не стоит, и было бы насмешкой сравнивать его с божественным[50]. Мне смешно слышать, что бог сам собою появляется подле чего-либо или из-за круговращения сотворенного мира, или по другим причинам. Высшее существо не будет нерожденным, если его влечет круговращение сотворенного мира, и не будет первопричиной всех существ, если по другим причинам это высшее существо ставится в один ряд с другими существами. Так говорить недостойно науки о богах и чуждо теургическим действиям. Подобное исследование совершает ту же ошибку, какую совершают многие в вопросе о сотворении мира и о провидении: не будучи способны понять, как это совершается, они отвергают человеческие старания и рассуждения в отношении богов, чтобы полностью исключить применительно к богам и провидение, и творение[51]. И как мы обычно отвечаем нашим оппонентам, что божественный способ творения и провидения является чем-то своеобразным и что из-за его незнания не следует совершенно отвергать его как изначально не существующий, — так же и тебе можно справедливо сказать, что всякое предвидение и свершение вечных дел есть дело богов, и они происходят не по неизбежности или другим человеческим причинам, но по таким причинам, которые ведомы одним богам.

20. Может быть, нам с этой точки зрения принять твое второе объяснение в этом же вопросе, а именно что душа говорит и представляет это и эти ее состояния происходят от малейших искр. Но это противоречит природе, и так рассуждать не убедительно, ибо все происходящее возникает по некой причине, и родственное совершается родственным. Божественное же дело не является ни случайным (ведь случайное беспричинно и совершенно беспорядочно), ни порожденным человеческой причиной, ибо человеческие причины чужды ему и ниже его, и более совершенное не может быть вызвано несовершенным. Следовательно, все подобные божественной причине действия происходят из нее самой. Человеческая душа заключена в одну форму и со всех сторон помрачается телом. Называть ли это рекой Амелет[52], или водой Летой[53], или незнанием и безумием, или путами страстей, или лишенностью жизни, или каким-то другим злом — для человеческой души, с ее странностью, невозможно найти достойного названия. И когда, находясь в такой тюрьме, она может стать способной к такой деятельности, то ее невозможно воспринимать никаким разумным образом.

Если же мы в чем-то и кажемся способными к практическим действиям благодаря причастности и божественному озарению, то только поэтому мы вкушаем также и от божественной деятельности, и душа участвует в божественных делах не потому, что обладает собственной добродетелью и разумом. Если бы такие дела были во власти души, то их бы совершала всякая душа или только сама по себе совершенная. Но ни та, ни другая душа не готова к этому в достаточной мере, даже совершенная душа несовершенна с точки зрения божественного действия. Следовательно, теургическое действие иное, и только от богов зависит исполнение божественных дел, ибо вообще не нужно было бы почитать богов, если согласно этому представлению без служения богам божественные блага пришли бы к нам сами по себе. Если такие представления безрассудны и нелепы, то следует отказаться и от этого предположения, претендующего на изложение правильной причины свершения божественных дел.

21. Также неверно и твое третье предположение, что возникает некий вид действительности из смешения нашей души и внешнего божественного вдохновения. Посмотри на него повнимательнее, чтобы не оказаться незаметно в затруднении из-за него и его кажущейся благовидности. Если бы вдруг из двух предметов возник один, то он обладал бы одним видом, одной природой и одной сущностью. Так стихии, соединяясь вместе, образуют из многого единое, и многие души, смешиваясь, образуют единую всеобщую душу. Но совершенно трансцендентное не может образовать единство с отпавшим от него, и поэтому душа не образует сущности одного вида с божественным вдохновением. Если божественное не подвергается смешению, то душа с ним не смешивается, а если оно неизменно, то оно не может слиянием измениться от простого к составному.