О, этот вьюноша летучий!

Драгуны перестроились и поскакали в атаку на бани. Когда площадь опустела, из водопроводного люка спокойно вылез… Витя Горизонтов. Зачем-то он вывернул свой кожан «лунный» мехом вверх и спокойно пошел по Театральной площади.

– Действовать малыми группами, нападать и уходить, все по инструкции, – бормотал он.

Первый же патруль остановил его.

– Э, ты с какого сучка сорвался? – спросили солдаты.

– Ай эм инглишмен, ай лав уан рашен вумен, – сказал Витя.

– Иностранец, из цирка должно.

– От бабы идет. Иди, емеля, а то схлопочешь пулю в…

В темном переулке на плечо ему опустилась чья-то рука. Он выхватил пистолет и чуть не засадил с ходу в темноту…

– Спокойно, «Англичанин Вася»!

– «Личарда»! – Виктор узнал знакомого эсера из «Чебышей».

– Хочешь в напарники? Охранку рванем? – весело спросил «Личарда».

«Временные боевые соглашения с эсерами не исключаются. Все по инструкции», – подумал Виктор и завопил:

– О чем ты спрашиваешь!

Надя вошла с мороза в дом Бергов, поцеловала Симу, расстегнула ротонду.

– Где Павел, Коля? Девочки дома?

Вдруг она заметила, что глаза Симы расширились от ужаса, резко обернулась и увидела, как в дурном сне, каких-то грудастых щекастых мужчин и среди них вчерашнего галантного жандарма в черном пальто и шляпенке. Он улыбался ей дрожащей, почти просящей улыбкой.

«Неужели ошибка? – думал Ехно-Егерн. – Вся судьба поставлена на карту».

– Какая девка, подполковник, ах, какая девка! – с сальной улыбкой шептал ему на ухо ротмистр Щукин.

Вскрикнув, Надя безотчетно бросилась вверх, в кабинет Павла. Переодетые жандармы устремились следом. Когда они ворвались, девушка трижды выстрелила из угла. Один жандарм упал, другие скрутили ей руки. Вошел сияющий Ехно-Егерн.

– Так и есть, мадмуазель, – он словно приглашал разделить его радость. – В коробке капсюли для бомб!

– Брюшкина ухлопала, отца семейства… сучка, красная паскудина, – тяжело дыша и дрожа, сказал Щукин. – Разрешите приступить к личному досмотру?

Ехно-Егерн укоризненно покачал головой и вышел. Щукин приблизился к Наде и разорвал ей платье на груди.

– Будешь плеваться, солдатам отдам…

Над баррикадой клубился морозный пар и взлетали дымки частых выстрелов. Когда Коля Берг прибежал на баррикаду, брат его Павел весело хохотал:

– Видал, Коля, как улепетывал от нас полковник Зуров?

– Где сестры? – сквозь зубы спросил он брата.

– Гуляют, наверное…

– Гуляют! Они захвачены полицией!

– Революция, Коля, – спокойно сказал Павел. – Надо быть готовым к жертвам. Баррикады…

– Пусть сгорят все твои баррикады, если с головы моей сестры упадет хоть один волос! – закричал Николай и повернулся к Лихареву. – А ты чего молчишь? Ты же любишь Лизу! Или уже принес ее в жертву?

– Прекрати истерику! – неожиданным железным голосом сказал Илья. – Сестры сидят в Тверской части. Вечером я пойду туда с отрядом. Примешь участие в экспедиции?

– В ЭКСПЕДИЦИИ принимать участие не буду, а сестер спасать пойду! – Николай с отвращением оттолкнул протянутый ему кем-то браунинг.

Отряд Ильи собрался в темной подворотне наискосок от полицейского участка. Улица была пустынна и темна.

«Если бы мне самому освободить Лизу! – думал Илья. – Может, забудет она тогда «Англичанина»…» Он поднял уже руку, но…

Со скрежетом открылись ворота участка, и выехала длинная тюремная карета. Одновременно в глубине улицы возник дробный стук лихача.

С налетевшего, как привидение, лихача грянули выстрелы. Кучер и городовой упали на мостовую. Из пролетки выскочили двое. Один в какой-то немыслимой шубе, мехом вверх, швырнул бомбу во двор участка.

– Вперед! – скомандовал Илья, и дружинники с криками бросились в атаку.

– Поехали, «Англичанин», тут и без нас народу хватает! – крикнул «Личарда», и лихач унесся в темноту.

Илья сбил прикладом замок на карете и, побледнев, увидел в толпе арестованных Лизу и Таню.

Семеновцы выпрыгивали из вагонов и сразу начинали атаку по заранее разработанной диспозиции. Подошедшая артиллерия громила заводы Бромлея и Гужона, Прохоровскую мануфактуру.

КОМАНДИРУ ЛЕЙБ-ГВАРДИИ

СЕМЕНОВСКОГО ПОЛКА ПОЛКОВНИКУ МИНУ

Августейший главнокомандующий приказал не прекращать действия, пока все сопротивление не будет сметено окончательно, чтобы подавить в зародыше всякую вспышку…

– Есть! Упал! – радостно закричала Лиза, отрываясь от винтовки.

В живых на третьем этаже конторского здания фабрики Бергов осталось не более 15 человек. Они лежали на полу и вели непрерывный огонь из окон. Илья лежал справа от Лизы. Иногда он восторженными глазами взглядывал на девушку. Слева от нее лежал Павел. Таня ползала по полу, перевязывала раненых. Николай демонстративно сидел на стуле в углу и читал Шопенгауэра. Пули дырявили стены вокруг него.

…Мир не есть боевая арена, за победы и поражения на которой будут раздаваться награды в будущем мире; он сам есть страшный суд, куда всякий несет с собой, смотря по заслугам, позор или награду…