О, этот вьюноша летучий!

– Я уже одиннадцать мерзавцев ухлопала! – неистово закричала Лиза. – Они же трусы, трусы!

– Лиза! – Павел повернул к себе голову сестры. Глаза ее стремительно расширялись. – Что они делали с тобой в участке?

Лиза сразу же зарыдала.

– Ой, Павлуша… они хватали меня за грудь, за ноги, хохотали…

Илья в ужасе смотрел на любимую. Глаза Павла остекленели.

– Пушку выкатывают! – крикнул из своего угла Николай. – Видите? Пушку!

– Целься лучше! Залпом! – успел крикнуть Илья.

Страшный удар оглушил всех и разбросал по комнате. Когда рассеялся дым, в наружной стене зияла огромная пробоина.

– Лиза! – Таня бросилась к рваному краю пола.

Внизу на снегу лицом вниз лежала ее сестра.

«…Мы начали, мы кончаем… Кровь, насилие и смерть будут следовать по пятам нашим, но это ничего. Будущее за рабочим классом. Поколение за поколением во всех странах на опыте Пресни будут учиться упорству…» – из последнего приказа Штаба пресненских боевых дружин.

Николай и Павел быстро шли вдоль ночного Пречистенского бульвара, когда из Сивцева Вражка выскочил казачий патруль. Казаки мгновенно окружили братьев и, тесня конями, подогнал к стене.

– В чем дело, господа? – спросил Николай. – Мы идем в Зачатьевский монастырь за священником. Папе стало плохо и…

– Покажи-ка крест, иуда! – гаркнул казак.

Николай, к удивлению Павла, извлек нательный крест.

– Штаны надо с них снять! Крест любой жид может навесить!

– Посмейте только прикоснуться! Убью! – Павел выхватил пистолет.

Связанных одной веревкой братьев втолкнули в Манеж, который был полон войск. Слова команд гулко неслись под сводами зала.

Братьев мгновенно окружила толпа офицеров и нижних чинов, многие со следами ранений, видно прямо из боя.

– Арестованы с оружием, – доложил казак.

Какой-то кавалерист разрезал саблей веревку.

– Господа, оружие было у нас для самообороны, – проговорил Николай.

– Сволочи! – вдруг завопил кавалерист. – Сколько побили хороших солдат! Чего вам надо?

Толпа заревела, и Николай вдруг увидел, что в его тело вошел штык.

– Вы с ума сошли, господа! – он попытался закрыться рукой от летящей в лицо сабли и увидел, как обвис на штыках бесчувственный уже Павел. Потом на него надвинулось широкое рябое лицо с каменным подбородком и недоразвитым носом. Пришла полная темнота и полная тишина.

В темноте послышался тихий-тихий спокойный голос Павла.

– Коля, ты очнулся? Я весь изрублен, боли уже не чувствую… Обними меня…

Братья заплакали.

– Коля, пока не поздно, слушай… я погиб за революцию… я горжусь этим… если ты уцелеешь, помни – все мои деньги – партии… разыщи «Никитича»…

– Где я найду его?

– Помнишь инженера Красина? Он и «Никитич» – одно лицо…

– Не может быть!

– Это верно, как то, что мы с тобой родные братья.

Последовало молчание, после которого Павел забормотал бессвязные слова:

– Коля… страшная тайна… мы вам не турки… задницей на лицо… тяжелая вонючая каменная… прямо на лицо…

– Я видел его! Паша, я его знаю! – не своим голосом закричал Николай.

Широкое рябое лицо с каменным подбородком и недоразвитым носом надвинулось на него[5].

бей бей бей его ребяточки хватай длинноволосого а вон папаха белая топором его топором скубенты-суки всех передушим целуй портрет государя ноги мне целуй не поцелуешь землю жри господа смотрите платок красного цвета носовой говоришь вот и утри юшку утри утри давай-ка веревку брат чего смотришь ишь задрыгался а вон еще патлатый бежит ату его ату

На Прохоровской мануфактуре заседает военно-полевой суд… Преданы расстрелянию рабочие: Коршеновский 25 лет, Зернов 18 лет, Белоусов 20 лет… привет адмиралу Дубасову.

Нет, Русь еще не оскудела.
Не одного богатыря
Она на доблестное дело
Пошлет по вызову Царя!..

В предрассветных сумерках по Москве гнали колонну арестованных. В последней шеренге плечом к плечу шли «Англичанин Вася» и «Огурчик».

– Вполне возможно, Митька, нас вместе повесят как дезертиров, – сказал Горизонтов.

– Дай-то, Господи! – мечтательно прошептал Митя.

– Если колонна сейчас завернет на Сущевку, будем действовать, – Горизонтов кивнул через плечо на солдата.

– Придушим, Виктор Николаевич? – оживленно спросил Митя.

Горизонтов с изумлением посмотрел на него.

Колонна заворачивала на Сущевку. Горизонтов мощным хуком оглушил солдата. Митя подхватил винтовку, не забыв ударить упавшего штыком. Они побежали под арку ближнего дома.

…

Митя отчаянно метался на чердаке среди промерзших простыней, высунулся наконец в слуховое окно и увидел своего кумира, идущего по коньку соседней крыши. Снизу тявкали выстрелы, слышались свистки. Гигант вдруг схватился за живот и покатился куда-то в тартарары. На крыше появились городовые. Митя заревел белугой и, почти не целясь, убил троих.

В кабинете Красина сидели ближайшие его боевики: Кириллов, Буренин и Игнатьев. Красин спокойно и жестко говорил:

– На Кавказе у нас должна быть своя большевистская боевая группа, и возглавит ее Камо. Второе. Горькому для поездки в Америку нужны телохранители. Есть у вас кандидатуры?