О, этот вьюноша летучий!

Опускается вечер, и в его таинственных бликах начинается бурная жизнь. Она развивается от начала до конца главной улицы и обратно, от конца до начала, от стеклянного кафе «Ракета» до стеклянного кафе «Орбита» и обратно. Между этими кафе-близнецами имеется еще распивочная «Южные вина».

Во всей своей младенческой суровости плотными рядами идут молодые морские люди. Они идут, выпятив розовые подбородки, засунув руки в карманы расклешенных брюк, подняв воротники ливанских курток, имитирующих кожу, цыкая желтой от «Кэмэла» слюной, сужая глаза при виде тихо шмыгающих скромных девиц.

– Йе, йе, йе, хали-гали! – несется над главной улицей.

По тротуару торжественно выступает принаряженный Бронислав Иванович Зуппе. Под руку он ведет свою внушительную супругу Екатерину. За ними идет боцман Витя Сорокин. За ним смущенно хихикающие «трюмные черти». Все трое в пиджаках и в галстуках. Замыкают шествие Эдик Евсеев и Толя Маков. Они хохочут, кривляются, подпрыгивают, то и дело подходят к группам парней, ржут с ними, потом бегом догоняют шествие. Шествие направляется в кафе «Орбита».

Бесо и Шота в сумерках идут по причалу торгового порта. Подходят к одному из судов, кричат:

– Анзор! Эй, Анзор!

На палубе появляется вахтенный – Анзор.

– Бесо! Шота! Здравствуйте, генацвале!

– Здравствуй, Анзор. Ты нам оставил немного вина?

– Конечно, оставил. Сейчас.

Анзор скрывается. Бесо и Шота продолжают спор.

– Делаем анастамоз, Шота. Понимаешь, куриная голова?

– Ты ненормальный, Бесо!

Анзор при помощи двух матросов спускает лебедкой на причал огромную бочку.

– Эй, друзья, возьмите свое вино!

– Спасибо, Анзор!

– Э! Большое дело!

Бесо и Шота, яростно ругаясь, катят перед собой бочку в сторону города.

– Кто такие эти ребята? – спрашивает матрос Анзора.

– Мои земляки. Студенты-медики. Подрабатывают в порту. Закадычные друзья.

В кафе «Орбита» дым коромыслом. За стойкой буфетчица Роза, та самая демоническая красавица с пляжа. Вид у нее крайне суровый. Она разливает вино, отпускает закуски, считает деньги, дает по рукам многочисленным ухажерам.

Компания неряшливых мужчин, которых мы видели возле стоянки такси, сейчас расфранчена, вид у всех бонвиванский, от утренней вялости не осталось и следа.

Главарь компании Мелантий Полибеев, гладкий мужчина средних лет, протягивает буфетчице цветок.

– Розочке розочку из личного сада. Сами знаете, тридцать пять корней золотого ранета. Работящая мамаша. Я начну жить по-новому.

– Убери свой цветок, Полибеев Мелантий, – говорит Роза. – Меня на такие штучки не купишь.

Сильвестр Полигамов перегибается через стойку.

– Розка, честно, приходи ко мне в гости, все по закону, мамка курицу зажарит. Начнем новую жизнь.

– Полигамов, сними копыта! – прикрикивает Роза. – Стекло продавишь, оштрафую.

Платон Полинфердов, сбоку:

– Розочка, вижу тебя во сне, всюду мерещится образ твой, родители ждут… По-новому заживем.

– Товарищ Полинфердов, товарищи, товарищи! – угрожающе кричит Роза. – А ну, давайте-ка отсюда все на выход! Знаем мы таких. Вчера из «Ласточки» на 48 рублей ушли. Шурку чуть под монастырь не подвели.

– Друзья, нам нанесено оскорбление! – величественно говорит Мелантий Полибеев. – Уходим все в «Ракету» к нашей милой Ниночке. Клянусь, ноги нашей больше не будет в «Орбите». Табу!

– Давай, давай! – повеселев, кричит Роза.

К стойке подходит компания иностранных моряков.

– О, бьютифул вумен! Фотографирен цузаммен, чик-чик, порфаборе, пожалуйста…

– Фотографирен, пожалуйста, а на стекло не наваливайтесь, – сурово говорит Роза и принимает позу.

В углу за столиком сидят первый помощник с танкера «Вышний Волочек» Водовозов и комсорг Александр Александров. Комсорг не сводит горящего взгляда с Розы.

– Люблю я ее, товарищ первый помощник, ловлю ее взгляды, – говорит комсорг. – Сувениры привожу – не берет, взглядов – не ловит. А любит она, прямо вам скажу, недостойного человека.

– Субъективизмом страдает красавица, – констатирует Водовозов. – Не может подняться над собой.

– А любит она, представьте, Эдьку Евсеева, – страдает Александр Александров. – Пробовал я влюбиться в Ниночку из «Ракеты», ловил ее взгляды, так она тоже ноль внимания, тоже Эдьку любит, чтоб ему потонуть на своем дерьмовозе…

Внезапно с шумом распахнулись двери, и в «Орбиту» вошел экипаж «Лады».

Буфетчица Роза вспыхнула при виде Эдика, закрыла лицо руками, крикнула на кухню:

– Ой, девочки, Эдик пришел!

Надо сказать, что Эдик Евсеев вошел в кафе на руках. Толя Маков зеркально повторял все его движения.

Капитан Зуппе с женой Екатериной достойно сели за столик. Витя Сорокин, гремя пятаками, бросился к музыкальному автомату. «Трюмные черти» сразу протопали к стойке.

– Только без гусарства, Бронислав, – строго сказала Екатерина. – Салатик, по рюмке «Фетяски» – и в лоно.

– В какое лоно, Катя? – робко спросил капитан.

– В лоно семьи.

Витя Сорокин, растолкав всех, пролез к автомату.

– Ребятишки, где тут танец «террикон»? Мне надо одно па отработать.

«Трюмные черти», вытаращив глаза, восхищенно смотрят на Розу.

– Ну и шнобель у тебя, подруга, – говорит Сидор. – С таким шнобелем тебе бы к нам, на Тухаевскую.