О гномах и сиротке Марысе

Марыся дрожала всем телом, слушая этот хор, а когда он умолк, еще долго рокотало эхо, скатываясь все ниже и ниже, как снежная лавина, грозящая обрушиться на мирные долины. Но едва стихло эхо, зазвенели серебряные лютни и другой хор запел:

«Добра и милостива царица Татр! Она ткет тонкие туманы, одевая ими голые скалы, и сосновыми венками украшает их чело. Она превращает мертвые снега в веселые ручьи, поит ключевой водой поля и низины, чтобы уродился хлеб. Она дает приют в своем замке седым орлам, а их неоперившихся птенцов баюкает в высоких гнездах. Быстроногая лань спасается у нее во дворце от пули охотника… Она ласково смотрит в долины, свежим дуновением защищая цветы от зноя… Из бархатистых мхов ткет она ковры сказочной красоты, устилая ими коварные пропасти. Она питает бедняков, у которых нет ни земли, ни хлеба, а ребятишек из горных селений учит смотреть в лазурные выси, где стоит ее дом… Добра и милостива царица Татр!» Хор смолк, и эхо тихо слетело в долину, подобно лепету вод и шепоту лесов. На душе у Марыси стало легче, и слезы радости выступили на глазах. Если царица такая добрая, она поможет ее горю… Она подошла поближе и слышит – один из орлов проговорил человечьим голосом:

– Иди смело, сиротка Марыся!

Подняла Марыся глаза и спрашивает:

– Как же я пойду по такой отвесной, каменистой тропе?

А орел в ответ:

– Не бойся, я перо тебе кину из моего крыла, с ним легче будет. Прошумело перо и упало к ногам Марыси. Подняла его девочка, прижала к груди – идет легко, быстро, камней под ногами не чует, будто на крыльях летит.

Поднялась по крутой тропинке и остановилась у ворот замка.

– Как же я войду – ведь там снег и лед? – говорит она.

Посмотрела вверх, а солнечный луч говорит человечьим голосом:

– Не бойся, я растоплю снега и льды!

Пригрело ясное солнышко и проложило золотую дорожку. Идет Марыся и холода не чувствует, будто не по снегу, а по белому цвету ступает, который в мае с яблонь осыпается. Так дошла она до покоев царицы.

– Как же мне через поток перейти – я ноги промочу! – говорит она.

Подняла глаза, слышит – туман шепчет человечьим голосом:

– Не бойся, иди смело, я серебряный мост через поток перекину. Опустился над потоком густой туман, и Марыся прошла по нему, как по серебряной кладке.

И вот она перед самыми дверями в царицын чертог. Оттуда бил такой яркий свет, что девочка зажмурилась и хотела уже бежать в страхе, но тут подоспел запыхавшийся Хвощ и, распахнув дверь, ввел в чертог оробевшую Марысю.

Девочка вскрикнула, ослепленная его сияющим убранством. Посредине, утопая в лазури и майской зелени, восседала на троне царица Татр. Марыся потупила глаза, не смея взглянуть на ее светлый лик, и застыла на пороге в своей убогой одежонке, боясь шевельнуться, слово вымолвить.

Царица Татр подняла белоснежную руку и спросила:

– Кто ты, девочка?

Марыся открыла рот, но у нее перехватило горло от страха.

Тут Хвощ, положив трубку на плечо, поклонился вежливо и сказал:

– Это пастушка из Голодаевки, сиротка Марыся!

И опять отвесил поклон, шаркнув ножкой.

Царица ласково улыбнулась гному и, обратив к Марысе свое прекрасное лицо, спросила:

– Чего ты хочешь, девочка?

Тут Марыся не выдержала и, сложив худые ручонки, воскликнула:

– Хочу, чтобы гусаньки мои ожили, которых лисица задушила. Чтобы гусак опять гоготал на зорьке и гусыни ему отвечали… Чтобы они опять травку щипали и паслись на лужайке!…

Она закрыла лицо руками, и сквозь маленькие пальцы посыпались слезинки.

В чертоге наступила тишина, нарушаемая только жалобным плачем Марыси.

Царица милостиво кивнула и сказала тихо, неторопливо:

– Много людей приходило ко мне с разными просьбами. Просили золота, серебра, лучшей доли. Но никто еще, как эта девочка, не хотел уйти отсюда тем же, кем был. Твоя просьба будет исполнена. Царица сошла с трона и подвела Марысю к окну.

Глянула Марыся и всплеснула руками…

Может, это сон?

Перед замком как на ладони лежит Голодаевка. По дороге спешат пастушата, хлопают длинными кнутами, гонят гусей. А на лесной опушке семь гусей щиплют траву, гусак гогочет, серая гусыня отзывается. И верный Рыжик тут как тут – сидит, смотрит в лес и тихо скулит: ждет не дождется хозяйку!

– Господи! – воскликнула Марыся, не находя слов от переполнившего ее восторга. – Живы мои гусаньки! – И заплакала от счастья.

III

Царица дотронулась до ее плеча и тихим, еле слышным голосом позвала:

– Марыся!

Очнулась Марыся, смотрит – что такое?

Она лежит на лавке, на охапке свежего сена, покрытого дерюжкой. Рядом сосновый стол, на нем несколько горшков перевернуты вверх дном; дальше – большая печь с просторным запечком; перед ней спит серый кот, свернувшись в клубок, и лежит вязанка хвороста.