О, я люблю тебя

Какая-то толстуха смотрит на меня так жадно и внимательно, как будто до этого видела голого мужчину только в школьных учебниках. И то частично. Воспитанный человек не стал бы так пялиться. И мне становится грустно. Мне становится действительно жаль эту девушку со всеми этими ее свисающими складками, двойным подбородком и толстыми, плотно пригнанными друг к другу ляжками. Да, девочка моя, тебе придется лишиться многого, чтобы однажды получить возможность трахаться с такими, как я. Годы мучений и ежеминутного самоконтроля. Я почти что уверен, что ВСЕ ЭТО не стоит того. Но ведь ты все равно будешь пытаться, не так ли? От всех этих грустных мыслей у меня неожиданно встает – и губы толстухи начинают расплываться в довольной улыбке. Готов поклясться, она уже было сделала шаг в мою сторону, когда я задернул штору. Она, что, подумала, я возбудился, глядя на ее тело? Нелепость.

__________

В тот раз Маша так и не купила мне «штанишки», а вручила их мне 20 декабря. В день нашей последней встречи. Наверняка она хотела, чтобы они напоминали мне о ней. И, возможно, так бы и случилось, если бы я носил одежду дома. Но кто ее носит, если живет один? «Штанишки» недолго полежали на полках шкафа вместе с ворохом другой домашней одежды, которую Маша умудрилась мне накупить в течение наших непродолжительных отношений. Потом я все скопом снес в пакете к мусорному баку во дворе. Однако эту дату я запомнил не из-за расставания с Машей. Просто это был очередной день рождения моего отца. Я помню каждое 20 декабря с тех пор, как начал сам зарабатывать деньги. Ибо отныне я не мог просто присутствовать на празднестве. За салаты и жаркое недостаточно уже было расплатиться хвалебным тостом, отец требовал осязаемой дани. «Настоящий мужчина не приходит на день рождения отца с пустыми руками. Прошло время самодельных открыток и пластилиновых фигурок», – говорил он мне, крепко сжимая мое плечо. Первые несколько лет самостоятельной жизни я особо не утруждал себя поисками подарка и торжественно вручал отцу бутылку какого-нибудь коллекционного бухла. Но однажды мама, как бы невзначай, как и всегда, впрочем, обронила, что отец недоволен моим примитивным подходом. И отныне, непосредственно накануне его дня рождения я проводил долгие часы в магазинах, мечась между портмоне, галстуками, наборами для пикника, ручками, запонками, шахматами из слоновой кости и телескопами с двухсоткратным увеличением («Ты знаешь, сынок, твой отец не на шутку увлекся всеми этими космическими телами»). Конечно, я мог бы озаботиться покупкой подарка заранее, но неприятные обязанности я привык выполнять в последнюю очередь. Даже в садике я всегда съедал десерт прежде каши. Отец не из тех, кто стал бы растрачивать силы, изображая удовлетворение, тем более всего лишь ради того, чтобы не обидеть меня. И поэтому я точно знал, что мои подарки действительно ему нравились. Каждый раз, когда отец разрывал упаковочную бумагу и на его лице появлялась улыбка гордости за своего сына, я испытывал невероятное облегчение и вместе с тем злость. Злость за то, что однажды я позволил ему втянуть себя в эту глупую игру «докажи мне, что ты достоин». Я не мог позволить себе ошибиться. Но однажды это должно было произойти. И я жаждал этого. Как мальчик, которому сказали, что нельзя совать пальцы в розетку, и ему страшно, но все равно хочется узнать, как это будет?

В этот раз, получив порцию отцовской гордости, я отправился в гостиную к праздничному столу даже не помыв руки. На самом деле расставание с Машей прошло не очень гладко – вместо завтрака мне пришлось слушать очень длинный монолог о роли чувств и привязанностей в жизни человека. Маша знала меня не настолько хорошо, чтобы понимать мотивацию моих поступков, поэтому подгоняла меня под какой-то среднестатистический шаблон неугомонного мачо. Нежелание иметь серьезные отношения она с легкостью списала на страх рутины и потери свободы. Говорила, что моя бесчувственность показная, а цинизм лишь способ защитить свое сердце от боли. Бла-бла-бла…

Итак, я оказался у праздничного стола, но помимо привычного жаркого в гостиной меня ждала – девушка.

– О, привет! – вырвалось у меня от неожиданности.

– Здравствуй! – мило улыбнулась незнакомка. Обычно на отцовском празднестве не бывает посторонних. Допускаются только родственники, в коих у нас нет недостатка.

Мама ворвалась в гостиную с очередной тарелкой горячего: «Уже познакомились?» «Успели только обменяться приветствиями», – доложил я обстановку.

– Это Лена. Помнишь тетю Варю? Мы вместе учились в университете. Ее дочь. Вот, перевелась из Самары в питерский университет.

Университет? Сколько же ей лет?

– Тетя Варя из Самары? Вы же, вроде, уже лет 5 как в ссоре? – и по ее лицу я увидел, что прав. Но разве это может помешать матери попытаться устроить счастье своего единственного сына?

– Я предложила Лене пожить у нас, пока не разрешится проблема с общежитием, – маме всегда удавалось изящно игнорировать неудобные вопросы.