О языке, достойном человека: учебное пособие

И тем не менее мы приветствуем этот подход, хотя в своей практике предпочитаем не изобретать, а поддерживать, не моделировать, а реанимировать, например, какое-либо старинное слово или приручать «заморского жеребца», не подчеркивая этого и не призывая следовать нашему примеру. Другое дело, что и потенциальных слов предостаточно, чтобы посвящать им выступления, раскрывать их смысловую ценность. Например, слово «вей». Пахучий вей степных трав. Это не совсем ветер и не совсем запах, но есть в этом вее немного и ветра, и запаха. Если М.Н. Эпштейн ратует за словотворчество, то мы – за словоупрочение, особенно по части потенциальных слов, которые выпадают целыми блоками из толковых словарей.

Второй способ обогащения речи – развитие персоносферы, расширение числа, количества образов любимых героев художественных текстов, когда очарованный образом читатель начинает подражать и языку любимого персонажа, например, Татьяны Лариной. Этот путь предлагает в своей статье Г.Г. Хазагеров[36].

Когда-то нам весьма приглянулись слова Александра Кривицкого: «Скажу тебе по секрету: по-моему, литература поставила перед сознанием человечества столько образцов добродетели и целомудрия и так прославила его лучших представителей, что в обозримое время у него (человечества) не хватит еще ума, чтобы следовать этим примерам».

Теперь мы более сдержанно относимся к оценке литературы в целом как путеводной звезды. Георгий Георгиевич Хазагеров прав: нет произведений, где бы положительный герой, наш современник, и работал, созидая свою жизнь и интересно говорил, и вообще был бы таким, что хотелось бы перечитывать книгу и подражать такому герою. При дефиците образцов все большую ценность приобретают имеющиеся художественные произведения. Профессор Н.Д. Голев разработал уникальную методику развития языкового чувства детей путем подражания языку классических произведений. Впрочем, речь у нас идет не только о школьниках. Если человек любит то, чем занимается и любит тех, с кем занимается, его речь всегда богата и интересна. Так, в приемной ректора услышала я и такой афоризм: «Легче сделать невозможное, чем убедить (имелось в виду начальство), что это невозможно!»

Когда, в каких ситуациях мы воспроизводим хорошую речь?

• Когда говорим с детьми... (много лет занимаясь детской речью, мы, естественно, обращали внимание на реплики ребенка, теперь же сожалеем, что не собирали одномоментно и реплики взрослого, который именно с детьми говорит исключительно хорошо: и нежно, и ответственно).

• Когда пишем письма... «Да еще говорят они [девушки на улицах] варварским, неотесанным языком, через пень-колоду, потому что отродясь писем не писали, а между тем ничто так не полирует обиходную речь, как именно привычка излагать свои соображения на письме. То ли дело раньше люди изъяснялись: «Любезная сестра! Я прогуливался на берегах Ангары с изгнанницей, чье имя…» [Из письма Михаила Лунина] (В. Пьецух).

• Когда ведем дневник… «Мне кажется, что дневник – это что-то вроде доказательства бытия, но не Божия, а нашего с вами. Если не перечитывать дневников, не пересматривать старые снимки, не слушать истории из жизни, которые рассказывают нам наши родители или попутчики, то может показаться, что мы и вовсе не живем. Нас нет. И реальности нет» (Елена Долгопят // Знамя. 2006. № 1. С. 184).

• Когда сочиняем стихи...

• Когда разговариваем с домашними животными... Невозможно равнодушно проходить мимо старушек, пасущих своих козочек: до чего светлы интонации: «Мася, пойдем домой!» Как-то записала я реплику пожилого мужчины из села Титовка Шебекинского района Белгородской области: «пасись, Миш, ты хороший мальчик!» Говорилось это козлу.

• Когда пишем историю своей семьи...

Взрослый носитель языка, пишущий письмо ли, доклад, стихотворение, неминуемо подражает незримому совокупному образцу в рамках речевых координат, задаваемых жанром и вызывающим соответствующее языковое напряжение, но такое подражание едва ли не парадоксально приводит к рождению нового, к высветлению, обогащению собственной речи.

В дополнение к названным способам мы бы предложили и третий способ – создание и издание индивидуальных словарей, в которых отражено все наиболее ценное, значимое для человека – носителя русского языка. С определенной долей условности мы назвали такой словарь словарем богатств русского языка, демонстрирующим редкие слова, интересные метафоры, неожиданные афоризмы, заслуживающие внимания цитаты. По существу такие словари растворены в записных книжках, конспектах людей, постоянно работающих над обликом собственной речи.

Есть люди с удивительным языковым чутьем, собирающие для себя, для своего личного пользования приглянувшиеся слова, словосочетания и целые высказывания и время от времени перечитывающие свои записи.