О языке Древней Руси

Многие славянизмы прочно «вросли» в древнерусский язык уже с древнейших времен. Некоторые из них настолько прочно закрепились в русском языке, что стали соединяться с русскими суффиксами и приставками. Так, глагол перебраниваться возник путем соединения славянизма бранитися с русской приставкой пере- и русским суффиксом -ива-, в глаголе обезвреживать представлен корень со старославянским неполногласием, но русским ж (вместо старославянского жд), а также русский суффикс -ива- и т. п. Довольно много славянизмов закрепилось в русском языке, несмотря на то что в живой речи были русские слова, имевшие то же самое значение. Славянизм благо, например, очень рано вытеснил из употребления русское слово болого (этот корень сохранился, правда, в названии города Бологое). Слово болого — «добро» отмечено в очень немногих древних памятниках, например в Русской Правде: «...ему болого дѣлъ [т. е. делал] и хоронилъ товаръ его».

Аналогично сложилась история, например, таких слов, как работа — робота, жребий — жеребий, мрак — морок, смрад — смород (корень сохранился в названии ягоды смородина — исконно: «ягода, имеющая смород, т. е. запах»), сладкий — солодкий (сравните солод), овощь — овочъ, пещера — печера, прельстити — перельстити и др. Уже после XIV—XV вв. в русской письменности, а затем и в устной речи закрепились такие слова, как вождь, одежда, нужда, жажда, юноша, юдоль и другие, вытеснив из литературного языка русские вожь, одежа, нужа, жажа, уноша, удоль.

Многие славянизмы вообще не имели русского синонима, т. е. называли такие понятия, для выражения которых в живых говорах, по-видимому, не было слов.

В древнерусский язык из греческого языка через старославянский проникли слова, связанные с христианской религией, например; адъ — греч. άδης (1. Аид — властитель подземного царства; 2. ад); амвонъ («возвышение перед алтарем в церкви для чтения, пения и проповеди») — греч. άμβων; аминь или аминъ («так; да будет так; истинно», употреблялось в конце молитв и поучений — греч. αμήν; ангелъ — греч. άγγελος — «вестник»; апостолъ — греч. απόστολος — «посол»; архимандритъ — греч. αρχιμανδρίτης; евангелие — греч. ευαγγέλιον, собственно, «благовестие»; епископъ — греч. επίσκοπος; икона — греч. εικών — «изображение»; монастырь — греч. μοναστήριον и др. В старо- и церковнославянском языках возникли многие слова с абстрактным или религиозным значением, также не имевшие синонимов в живой древнерусской речи, например: беззаконие, безбожьныи, благовѣрьныи, благовѣщати, благодарити — первоначально «одарять благом (добром)», благодать, благонравие, благословити, боголюбивыи, велеречивыи, великолѣпие, владыка, възбранити, вьсенощьныи, добродѣтель, животворьныи, злословие, предърещи, пренебрещи, преобразити, преодолѣти, препиратися, претворити, преумъножити, распяти и др. Многие из таких слов образованы по модели греческих слов. Например, беззаконие в переводных памятниках обычно передает греческое ανομία — «беззаконие; отсутствие законов», образованное от слова νόμος — «обычай», «закон» с помощью отрицательной приставки α- и суффикса с абстрактным значением -ία. Так же образовано и славянское беззаконие: корень слова νόμος передан корнем -закон-, приставка α- — приставкой без-, а суффикс -ία — суффиксом -ие. Старославянским словом благовѣщати переводилось обычно греческое ευαγγελιζεσϑαι — сложное слово, состоящее из ευ- — «хорошо», переданное славянским благо, и αγγελιζεσϑαι, переданное славянским вѣщати.

Отсутствие конкуренции со стороны русских синонимов облегчало постепенное вхождение этих слов в светские жанры. Так, например, глагол преодолѣти представлен в воинской повести: «Благовѣрный же князь Федоръ Юрьевичь резанской посмѣяся и рече царю: «...Аще насъ приодолѣеши [описка вместо преодолѣеши], то и женами нашими владѣти начнеши» («Повесть о разорении Батыем Рязани в 1237 г.»). Интересно, что многие славянизмы, вошедшие в русский язык, сначала были недостаточно понятны. Такие славянизмы мы встречаем в древних словарях среди «неразумных на разум» слов и выражений. Там они пояснялись более понятными словами. Так, например, в одном новгородском словаре XV в. слово качьство поясняется так: «естество, каковому есть», количьство — «мера есть колика»; своиство — «кто имать что особно»; смерчь — «облакъ дъждевенъ» и др. (8, стр. 82).