О, Иерусалим!

Выезд автоколонны был назначен на шесть часов утра в пасхальную субботу 27 марта в надежде, что операция, предпринятая в священный для евреев день, застанет арабов врасплох. Во дворе школы Шнеллера всю ночь кипела работа, однако к шести часам утра ещё не все машины были загружены; только около восьми автоколонна наконец двинулась в путь.

Арбель уже в который раз показывал на карте командиру вооружённого конвоя наиболее опасные места дороги. Палец Арбеля уткнулся в точку около Соломоновых прудов, где дорога сужалась на повороте и к ней вплотную прижималась высокая стена.

— Вот! — сказал Арбель. — Здесь арабы попытаются с вами расправиться.

Однако против ожидания автоколонна без приключений достигла Эционского четырехугольника; за всё время пути по ней не было сделано ни одного выстрела. Но если ничто не помешало машинам въехать в Кфар-Эцион, это не означало, что никто их не заметил. Из окна монастыря Святого Ильи за автоколонной, злорадно ухмыляясь, внимательно наблюдал Камал Иркат, бывший инспектор палестинской полиции, а ныне один из сподвижников Абдула Кадера Хусейни.

Едва автоколонна достигла кибуца, посланники Ирката помчались от деревни к деревне, призывая всех вооружённых людей к нападению; сам Иркат вскочил на мотоцикл и понёсся к месту будущей засады. Когда он добрался туда, была половина десятого. По Хевронским холмам раздавалась перекличка муэдзинов, люди сновали между Нахлином, Бейт-Фаджаром, Артасом, Бейт-Сахуром и Бейт-Джаллой на машинах новейших марок и на раздрызганных рыдванах, на ослах и пешком.

Захватив старую винтовку да горсть патронов, арабы выбегали из своих домов. Никто не думал о воде, о пище, о медикаментах. Никто толком не знал, где намечена засада, как туда добраться и что надо будет делать. Приказ передавался тому, кто был старше других годами или быстрее всех бегал.

Люди всё прибывали и прибывали, сначала их были десятки, потом сотни и, наконец, тысячи. В Вифлееме и Хевроне, заслышав призывные гудки грузовиков, охотники до лёгкой наживы выбегали из лавок, кофеен, покидали рынки и, беспорядочно паля в воздух, мчались к дороге, соединяющей Иерусалим с Хевроном.

Облетая окрестности на разведывательном самолётике Ҳаганы, Даниэль Векштейн глянул вниз и охнул. На расстоянии многих километров толпы людей двигались по Хевронской дороге. В сильнейшем возбуждении он радировал в Иерусалим, чтобы автоколонне, ради Бога, приказали поторопиться.

Тем временем в Кфар-Эционе с отправкой автоколонны возникла непредвиденная задержка. Шахаму было приказано погрузить и отвезти в Иерусалим остатки самолётика Ҳаганы, разбившегося недавно при посадке в кибуце. Но основная трудность заключалась в том, что племенной бык Зимри, которого надо было перевезти на безопасные пастбища Шарона, решительно отказывался влезать в кузов грузовика. Пока в кибуце воевали с заупрямившимся быком, английское командование получило донесение о прибытии автоколонны в Кфар-Эцион и о готовящейся арабской засаде. Англичане потребовали, чтобы автоколонна осталась в поселении: «В противном случае пеняйте на себя». Шалтиэль колебался, но в конце концов решил продолжать операцию.

Прошёл час, потом полтора. Наконец из Кфар-Эциона сообщили, что машины трогаются в обратный путь. Вместо пятнадцати минут автоколонна пробыла в поселении почти два часа — ровно столько, сколько, по расчётам Камала Ирката, требовалось, чтобы отрезать автоколонне дорогу назад в Иерусалим.

Радист автоколонны всё время держал связь с Шалтиэлем.

Бульдозер, шедший во главе автоколонны, разрушил первую баррикаду, затем вторую, третью, затем ещё три. Впереди высилась седьмая баррикада — самая прочная и высокая.

Подогнём арабов бульдозер двинулся на заграждение.

Неожиданно с горы на бульдозер обрушился огромный валун.

Тяжёлая машина дрогнула и, опрокинувшись набок, рухнула в кювет. Огонь усилился, грохот пулемётных очередей сливался со взрывами лопающихся шин. Ловушка захлопнулась.

— Где вы? — спросили по радио из Иерусалима.

— Около Неби-Даниэля, — ответил радист автоколонны.

Услышав эти слова, Арбель помрачнел. Так называли старый арабский дом, находившийся на склоне холма возле Соломоновых прудов — как раз в том месте, которое Арбель отметил на карте.

На прорыв баррикады не было больше никакой надежды.

Автоколонна доставила в Кфар-Эцион всё необходимое, однако путь назад был закрыт. Арабы находились уже в какой-нибудь сотне метров от машин, и водители в кабинах слышали, как они переговариваются друг с другом. Чтобы предотвратить полную катастрофу, командир автоколонны приказал всем машинам, которые оставались ещё на ходу, не мешкая возвращаться в Кфар-Эцион. Однако для большинства было уже слишком поздно.

Только пять бронированных автомобилей с тридцатью пятью людьми и пять грузовиков сумели пробиться назад. На одном из этих грузовиков в Кфар-Эцион вернулся Зимри — племенной бык, чьё упрямство задержало автоколонну.