О, Иерусалим!

Вафси Тал настаивал, чтобы все операции координировались единым главнокомандующим. Если бы этот план был выполнен, арабское наступление могло бы увенчаться успехом. Однако Джамиль Мардам и Рияд эль Солх знали, что успех военных действий зависит от сотрудничества между двумя монархами, которые искренне и от всего сердца ненавидели друг друга, — трансиорданского короля Абдаллы и египетского короля Фарука.

Безвольного, но самолюбивого Фарука, кутилу и картёжника, взялся убедить Рияд эль Солх. Он доказывал египетскому королю, что если в успешном вторжении арабов в Палестину египетская армия будет играть главную роль, то Фарук станет признанным лидером арабского мира. Если же тот воздержится от участия в войне, то возвысится его враг Абдалла, ибо Палестина попадёт под власть Трансиордании. И наконец, если в Палестину вернётся муфтий, преданный вассал Египта, то Фарук сделается фактическим властителем нового великого халифата, простирающегося от Хартума до Иерусалима, и столицей этого халифата будет уже не Константинополь, а Каир.

Обычно, закончив дела, Рияд Солх любил заглянуть после полуночи в редакцию каирской газеты «Аль Ахрам» и поболтать с друзьями. Однажды ночью, в середине апреля, он вошёл в редакцию с сияющим лицом.

— Наконец-то мне удалось его убедить! — торжественно произнёс Солх. — Это не для печати, но такой приятной новости у нас не было с тех пор, как ООН проголосовала за раздел Палестины. Египет вступает в войну!

25. Наступать, наступать, наступать!

После гибели Абдула Кадера Хусейни руководство операциями в ущелье Баб-эль-Вад взял на себя Эмиль Гури. Он решил отказаться от тактики засад на Иерусалимской дороге и вернуться к стратегии, которую Хусейни когда-то отверг, — закрыть дорогу, соорудив на ней гигантские баррикады, которые можно было бы защищать небольшими силами.

После того, как Ҳагана прорвала блокаду, в Иерусалим с побережья были отправлены уже три большие автоколонны. Пока в Кфар-Билу формировалась четвёртая колонна, из Иерусалима в Тель-Авив поступило сообщение чрезвычайной важности. Офицеры разведки Шалтиэля сообщали, что англичане собираются оставить некоторые укреплённые зоны в центре Иерусалима, не дожидаясь окончания срока мандата, — возможно, ещё в конце апреля. Чтобы выиграть следующий ход, Шалтиэль просил передать в его распоряжение бригаду Пальмаха «Ҳарель», занятую сейчас в операциях в районе Баб-эль-Вада. «В этом случае, писал он, — мы сможем нанести арабам решительный удар. Исход битвы за Иерусалим зависит от того, какое подкрепление вы пришлёте».

Депеша Шалтиэля поставила тель-авивское командование Ҳаганы перед дилеммой — отправить бригаду «Ҳарель» в Иерусалим или оставить заканчивать операцию по захвату арабских деревень вдоль Иерусалимской дороги. Однако одновременно с Эмилем Гури командование Ҳаганы решило изменить свою тактику. Ицхак Рабин получил приказ отправить своих людей в Иерусалим со следующей же автоколонной. Последняя автоколонна с продовольствием вышла из Кфар-Билу на заре 20 апреля. Помимо муки, сахара, риса и маргарина, машины везли пачки мацы для праздника Пасхи. А в головной машине, молча глядя на дорогу, ехал Давид Бен-Гурион.

«Он не входит в комнату, а вламывается в неё». — подумал Хаим Геллер. Мрачно сдвинув брови, Бен-Гурион тяжело опустился в кресло. В комнате собралось руководство еврейского Иерусалима. Для начала Бен-Гурион обрушился на Шалтиэля за его предложение оставить Кфар-Эцион. Элияху Арбель вспоминал потом, что Бен-Гурион тогда «просто трясся от злости».

— Ни одно еврейское поселение не будет оставлено! — кричал Бен-Гурион, стуча по столу кулаком.

Шалтиэль отважился было защищать свою точку зрения, но Бен-Гурион прервал его.

— Отступления не будет! — загремел он.

Отказ от отступления основывался на простой стратегической доктрине: если уступить требованиям Шалтиэля и оставить Кфар-Эцион, то как убедить людей в затерянных поселениях Негева противостоять напору египетских войск?

Затем Бен-Гурион заговорил о том, что было главной причиной его приезда в Иерусалим.

Пора изменить позицию относительно политического будущего города. Евреи честно пытались смириться с планом интернационализации Иерусалима. В одной из первых инструкций Бен-Гуриона Шалтиэлю содержалось требование признать в Иерусалиме власть ООН и сотрудничать с ней, когда (и если) её присутствие станет реальным фактом. Еврейское агентство много раз обращалось к сторонникам интернационализации с предложением претворить этот план в жизнь. Последнее такое обращение, направленное Гарри Трумэну за подписью Хаима Вейцмана, было передано президенту членом Верховного суда Розенманом 20 апреля — в тот самый день, когда Бен-Гурион пробивался через арабский заслон в Баб-эль-Ваде, следуя с еврейской автоколонной в Иерусалим.