О! Как ты дерзок, Автандил!

Кольчугин стал победителем Всероссийского конкурса учителей, в номинации «Преподаватель колледжа». Премию и сертификат ему вручали в «Газпроме». Газовики и нефтяники спонсировали конкурс. Хорошие деньги получил Кольчугин за первое место. И, что особенно понравилось, их сразу перевели на банковскую карточку. Заканчивался сентябрь, школы опять переходили на дистанционное обучение. И каникулы объявили. Налетевшая по весне, как последняя злобная пурга, пандемия по осени не сдавалась. Не было бы счастья, да несчастье помогло. Николаю Ивановичу предложили семейную путевку в Гудауту. Болгария и Италия были закрыты. В Турцию не хотелось – горы еды на шведском столе, кипяченое море и жидкое вино в пластиковых стаканчиках. Называется «олл инклюзив». Все включено.

Мама обрадовалась:

– На море, Нестик, мы тебе ангину вылечим! Первый раз вместе поедем отдыхать. Какой ты все-таки умница у нас, Коля!

Папа перед отъездом на юг ходил задумчивый. Много читал книг про Абхазию, о чем-то размышлял. Наконец не выдержал – рассказал жене. На торжественном приеме в «Газпроме», когда все уже пили шампанское из длинных, узких бокалов и ели маленькие бутербродики, которые назывались канапе, к нему подошли два губернатора. Свой – нефтяник, и Тверской – лесник. Последний и был похож на лесника: кряжистый, примерно одного возраста с Николаем Ивановичем и, показалось, слегка быковатый. Затылок сразу переходил в плечи, виски подбритые.

Поздравили с победой, чокнулись и Лесник сказал:

– Хочу вас пригласить к нам в область, на работу. Есть у нас старинный городок – Торжок. Пушкин там котлеты пожарские пробовал. Храмы надо реставрировать, торговые ряды, монастыри… – Губернатор размашисто перекрестился. – Там даже в четырнадцатом веке чеканили собственную серебряную монету, называлась «деньга новоторжская». Во время похода Батыя Торжок две недели сдерживал татаро-монгольскую орду. Город взяли, но те бои помешали походу монголов на Новгород. Недавно мы нашли там девятнадцать берестяных грамот… В Торжке каждый камень – сама история. К тому же вы наш земляк и ваш отец в Торжокском районе проживает. – Он улыбнулся: – Мы всё про вас узнали!

Кольчугин развел руками:

– Да, земляк! Учился в Тверском университете. И края те люблю. Но я учитель истории, всего-навсего. А вам нужен специалист по реставрации!

Лесник мягко возразил:

– Нам нужен энтузиаст! Такой, как вы. Мы приглашаем вас руководить Департаментом исторического наследия.

Кольчугин не сдавался:

– В Сибири и на Севере своей старины хватает.

И посмотрел на Нефтяника. Думал, поддержит. Кто же ценные кадры транжирит? Но Нефтяник не сказал – мол, самим хороший кадр пригодится, а перевел разговор в экономическую плоскость:

– У нас, на Севере, леса много своего. А мы подписываем контракт на поставки прессованного бруса из Твери. Синергия, называется…

Учитель, даже если он и «Учитель года», слишком мелкая сошка для губернаторов. Будут они его судьбой заниматься? Может, просто так звезды сошлись?

Лесник сказал:

– Мы вас не торопим. Посоветуйтесь на работе, с женой и с отцом.

Губернаторы отошли чокаться с другими лауреатами, а к Кольчугину подскочили два прилизанных помощника тверского губернатора:

– Месяц-другой поживете в гостинице. Вам выделят коттедж на берегу речки Тверцы, в самом Торжке. Должность у вас будет в ранге руководителя департамента. Контракт мы подготовим.

Кольчугин пошел отпрашиваться в отпуск и заодно посоветоваться. Афроний Переверзис внимательно выслушал своего завуча, ставшего знаменитым на всю страну педагогом, и сказал:

– Тебе сколько лет, Иваныч? Сорок пять? Жизнь богаче твоих исторических источников и наших умных представлений о ней… Может, и пришла твоя пора. Не будешь же ты завучем подо мной всю жизнь ходить. А директорствовать я собираюсь долго. Сынок у вас часто простужается – Тамара как-то жаловалась. Климат нужно менять. Опять же с квартирой… Отец приехал. А тут – коттеджик на берегу! Лучше не придумать. Будешь окуньков с крыльца таскать.

Сам Переверзис был заядлым рыбаком, и на пару с папой мальчика они облавливали любую речку-таежницу. Блеснили отменно ленка и хариуса.

Потом Афроний Прокопьевич помял свое пухлое лицо толстыми пальцами:

– Только сдается мне, что никуда ты не уедешь, Коля. Насчет квартиры я, конечно, в мэрию еще разок схожу…

Кольчугин перебил его:

– Я вас, Афроний Прокопьевич, не собираюсь шантажировать!

Директор махнул рукой:

– Да знаю я… Я ведь тоже уезжал в Подмосковье. Руководил ландшафтным техникумом в Заветах Ильича. Это по Ярославке, за городом Пушкином. Полчаса до Москвы. У меня и португальцы учились, и негры какие-то. Из Сенегала. Потом загудел так, что Глафира Сергеевна назад, на Север, сбежала. Да… Прямо запоем пил горькую.

Глафира Сергеевна была завучем в школе, где учился мальчик, внучка Переверзисов и ненец Витька Пэдарангасава. Представить Переверзиса, пьющего запоем, было невозможно. На рыбалке он выпивал за компанию не больше трех рюмок.

– Так что вы мне все-таки посоветуете, Афроний Прокопьевич?