Читаем О хирургии и не только полностью

Этот рассказ меня сильно обрадовал, ведь и мое поступление в мединститут было делом случая. Среднюю школу я закончил в маленьком городке Троицке на Урале. Родители мои были учителями, но я не хотел становиться учителем, а каких-то определенных предпочтений у меня не было. В единственный институт нашего городка – ветеринарный, я также поступать не хотел. Я вообще тогда не очень задумывался над тем, кем хочу стать, чем заниматься.

Вспоминаю один эпизод из детства, который, наверное, мог бы и привести к увлечению медициной. Мой младший брат, Валера, рос настоящим шпаненком, лез везде, куда надо и не надо! Когда ему было семь, а мне двенадцать лет, произошел очень неприятный случай. Они с приятелем развлекались тем, что закупоривали в бутылках негашеную известь, разведенную водой, и подрывали эти «гранаты». Одна такая бутылка и разорвалась в руках у брата, практически оторвав ему большой палец и ранив в живот. Весь в крови, Валера еле добежал до дома. Родители были на работе, а дома только я и старший брат. До сих пор я помню тот ужас, который испытал при виде ран братишки. Усадив Валерку на раму первого попавшегося велосипеда, я помчался в больницу, благо ехать было недалеко. К счастью, все обошлось: палец пришили, а рана на животе оказалась неглубокой. Может быть, этот эпизод и не повлиял непосредственно на выбор профессии, но я понял одно – я могу самостоятельно принимать правильные решения. Я был горд собой! Тогда абсолютным авторитетом для меня был старший брат Сергей, я беспрекословно ему подчинялся. Но в экстремальной ситуации, как оказалось, я смог сам принять единственно верное решение и отвечать за все возможные последствия. В дальнейшем мне не раз приходилось это делать, но я уже привык отвечать за свои поступки.

После окончания средней школы с серебряной медалью я заодно с Сергеем решил поступать в политехнический институт. Родственники наши жили в Киргизии, в городе Фрунзе. Туда мы и уехали поступать. В этот год были отменены льготы для медалистов (раньше они поступали в вузы без экзаменов), и мне пришлось сдавать вступительные экзамены. Мы с братом не добрали по одному баллу и пошли работать на завод. Сначала мне довелось работать слесарем-сборщиком стиральных машин, затем сборщиком керогазов, разнорабочим. Работа мне совсем не нравилась, да и учиться на инженера я не хотел категорически. Брат Сергей был моим верным другом и советчиком. После одного серьезного разговора о будущем, об учебе и профессиях, мы решили вместе поступать в медицинский институт. Так мы стали студентами Киргизского государственного медицинского института.

Когда подросли мои сыновья и им пришло время выбирать профессию, я попытался как-то вмешаться в этот процесс. Старшего сына, Михаила, привел в операционную, когда он еще учился в 10-м классе. Операция произвела на него большое впечатление, и сын тоже решил стать хирургом. Поступил в 3-й Московский мединститут без каких-либо проблем, успешно окончил его и стал работать хирургом в проктологическом отделении 24-й больницы. По моему настоянию он начал заниматься наукой и через несколько лет защитил кандидатскую диссертацию. Но в то время в стране был глубокий кризис, зарабатывали врачи крайне мало, а у него родился сын. Денег, несмотря на постоянные ночные дежурства, катастрофически не хватало, и сын вынужден был уйти в частный сектор. Пройдя довольно сложный путь, он стал вполне успешным бизнесменом. Его бизнес связан непосредственно с медициной, медицинским оборудованием и строительством медучреждений.

Младшего сына, Дениса, я тоже хотел приобщить к медицине и тоже привел в операционную, но он решил поступать на юридический факультет РГГУ. После окончания университета он учился в аспирантуре в институте интеллектуальной собственности, успешно защитил там кандидатскую диссертацию и сейчас работает юристом в частной фирме.

В общем, дети мои неплохо устроены в этой жизни, но меня все-таки не покидает чувство какой-то вины и неудовлетворенности, что они не пошли по моим стопам. А я смог бы им помочь своим опытом и знаниями в овладении профессией врача.

Глава 2

Ученики и учителя

Чтобы научить другого,

требуется больше ума,

чем чтобы научиться самому.

Мишель Монтень

Груда книг не заменит

хорошего учителя.

Китайская пословица
Перейти на страницу:

Похожие книги

10 гениев спорта
10 гениев спорта

Люди, о жизни которых рассказывается в этой книге, не просто добились больших успехов в спорте, они меняли этот мир, оказывали влияние на мировоззрение целых поколений, сравнимое с влиянием самых известных писателей или политиков. Может быть, кто-то из читателей помоложе, прочитав эту книгу, всерьез займется спортом и со временем станет новым Пеле, новой Ириной Родниной, Сергеем Бубкой или Михаэлем Шумахером. А может быть, подумает и решит, что большой спорт – это не для него. И вряд ли за это можно осуждать. Потому что спорт высшего уровня – это тяжелейший труд, изнурительные, доводящие до изнеможения тренировки, травмы, опасность для здоровья, а иногда даже и для жизни. Честь и слава тем, кто сумел пройти этот путь до конца, выстоял в борьбе с соперниками и собственными неудачами, сумел подчинить себе непокорную и зачастую жестокую судьбу! Герои этой книги добились своей цели и поэтому могут с полным правом называться гениями спорта…

Андрей Юрьевич Хорошевский

Биографии и Мемуары / Документальное
Айвазовский
Айвазовский

Иван Константинович Айвазовский — всемирно известный маринист, представитель «золотого века» отечественной культуры, один из немногих художников России, снискавший громкую мировую славу. Автор около шести тысяч произведений, участник более ста двадцати выставок, кавалер многих российских и иностранных орденов, он находил время и для обширной общественной, просветительской, благотворительной деятельности. Путешествия по странам Западной Европы, поездки в Турцию и на Кавказ стали важными вехами его творческого пути, но все же вдохновение он черпал прежде всего в родной Феодосии. Творческие замыслы, вдохновение, душевный отдых и стремление к новым свершениям даровало ему Черное море, которому он посвятил свой талант. Две стихии — морская и живописная — воспринимались им нераздельно, как неизменный исток творчества, сопутствовали его жизненному пути, его разочарованиям и успехам, бурям и штилям, сопровождая стремление истинного художника — служить Искусству и Отечеству.

Екатерина Александровна Скоробогачева , Екатерина Скоробогачева , Лев Арнольдович Вагнер , Надежда Семеновна Григорович , Юлия Игоревна Андреева

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Документальное
Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное