О хождении во льдах

Прошел большой участок пути, все шел и шел. Среди полей, когда снова налетела вьюга и вокруг не было ни единого местечка, где можно было бы укрыться, остановилась машина и немного подвезла меня среди бушующей непогоды до Ромийи. Оттуда дальше. Пытаясь спастись от снежной крупы, я стоял, прижавшись к стене дома, ничего другого в спешке не нашлось, прямо возле самого окна, а там, внутри, я мог бы дотронуться до него рукой, так он был близко, сидел старик и читал при свете настольной лампы книгу. Он не замечал, что на дворе неистовствует стихия, как не замечал и того, что я стою совсем рядом с ним и мое дыхание ложится на стекло окна. Мое лицо, которое я снова обозрел в зеркале, уже не показалось мне знакомым. Остаток пути я мог бы проплыть. Почему бы не поплыть по Сене? Я плыл с группой людей, которые бежали из Новой Зеландии в Австралию, при этом я плыл впереди всех, потому что был единственным, кто уже знал этот маршрут. Другой возможности, как только двигаться вплавь, у беженцев не было, но расстояние, которое нужно было одолеть, составляло 80 км. Я посоветовал людям взять пластмассовые футбольные мячи в качестве дополнительного плавсредства. Вся эта затея, не успев начаться, стала для некоторых утонувших легендой. По прошествии нескольких дней мы добрались до одного города в Австралии. Я первым ступил на землю, а потом на берег вынесло наручные часы, принадлежавшие тем, кто следовал за мной. Я выудил часы, затем вытащил из воды пловцов. На берегу состоялась сцена великого братания. Сильвия Леклезио была единственной, кого я знал. Когда снова полил сильный дождь, я решил укрыться на автобусной остановке, но там уже было много людей. Я подумал немного и наконец спрятался в школе. Ворота, через которые заезжали машины, захлопнулись за мной с таким шумом, что один из учителей выглянул из класса и посмотрел изучающе на меня. Потом он вышел в коридор, в сандалиях и в синем комбинезоне, и предложил мне пройти в класс, но снаружи погода несколько утихомирилась, а я слишком был нацелен на то, чтобы идти вперед, и не готов был устраивать себе долгие передышки. Расстояния, которые я теперь прохожу, весьма значительны. Уходя, я осторожно прикрыл за собой ворота, чтобы не привлекать особого внимания. Проделав бесконечный путь до самого Провена, я решил основательно поесть, но кроме салата в меня ничего не влезло. Теперь, когда мне нужно подняться, я воздвигаюсь мамонтом.

Четверг, 12.12

Позвонил Пьеру-Анри Делё, безжалостно разбудил, теперь он единственный, кто знает, что я иду пешком. Нанжи; совершенно прямой участок пути, идти приятно, потому что я могу шагать по обочине. Холод, пошел легкий снег, потом дождь. Очень холодно; миновав полосу снега, наталкиваюсь на полицейский патруль, проверяющий документы, неприятная процедура. Убранные поля, деревья на аллеях, свекольные горы. В Провене я целое утро долго бродил, находив километров десять, не меньше; во мне зарождается твердое желание закончить все это, но если считать от Провена, до Парижа осталось 80 км, а если прибавить кусок, который я прошел до того, получается 90. Я не перестану идти, пока не доберусь до цели. Еще ночь, потом еще полдня. Лицо горит от холода. Сегодня я спал чуть лучше, хотя, как обычно в последнее время, проснулся в половине четвертого ночи и медленно стал собираться в путь. Сначала я поднялся в темноте в верхний город Провена и представил себе, какое мрачное было время тысячу лет тому назад, там это видно по зданиям. Почти пустой автобус обогнал меня, водитель на ходу открыл двери, чтобы выбросить свой еще горящий окурок. При этом открылись сразу обе двери, и передняя, и задняя. Водитель это делает по привычке, у него почти никогда не бывает пассажиров, автобус почти всегда пустой. Однажды школьник с ранцем, прислонившийся к задней двери, выпал из автобуса. Его нашли только несколько часов спустя, потому что единственные два пассажира, ехавшие вместе с ним, сидели спереди и ничего не заметили. Но было уже поздно и ребенок умер той же ночью. На процессе водитель не мог ничего сказать в свою защиту. Да и что тут скажешь, повторяет он целыми днями. Приговор, кстати говоря, еще не вынесен. От холода мои руки стали красными как раки. Я все еще иду.

Пятница, 13.12