О-Кичи – чужеземка (Печальный рассказ о женщине)

О-Симо уходит. Цурумацу подбрасывает щепки в огонь и снова принимается усердно работать. Внезапно слышны торопливые шаги. Вбегает О-Сай, дочь Ман-дзоина. Ей лет двадцать пять.

О-Сай. Ой, какой ужас! Страх!

Цурумацу. Что случилось?

О-Сай. Ваша жена О-Киттцан…

Цурумацу. О-Киттцан? Что с ней?

О-Сай. Ах, идите скорей! Скорей! Скорей!

На дороге появляется совершенно пьяная О-Кичи в сопровождении целой толпы людей.

О-Кичи. Эй, дайте же мне сакэ! Почему не даете?!

Первый мужчина. Да нет, пей, пожалуйста, сколько хочешь, но пойми, ведь сегодня же свадьба, так что нам не до выпивки и…

О-Кичи. Вот именно, раз свадьба, значит, по этому случаю надо выпить как следует! Нечего жадничать!..

Цурумацу (подбегает к О-Кичи). О-Кичи!

О-Кичи. Кто там еще? Не груби!

Цурумацу. Приди в себя. Ведь это же срам!.. Вы уж простите нас, господа! Простите за беспокойство!

Первая женщина. Цурумацу-сан, вы послушайте, О-Киттцан говорит, будто мы не даем ей выпить… Но она одна уже выпила три сё[71] сакэ!

Второй мужчина. Она здорово опьянела. Мы подумали, как бы не случилось чего плохого, и кое-как, всем миром, с трудом привели ее…

Цурумацу. Спасибо вам за заботу! Сколько неприятностей мы вам причинили!.. Но теперь все в порядке. Дальше я сам…

О-Кичи. Ну, чего ты болтаешь? Не за что мне извиняться! Сперва поили без перерыва, а потом выгнали – это, по-вашему, дело?! Ну да, верно, теперь я парикмахерша, зато раньше меня называли «О-Кичи – певица Синнай», «О-Кичи – Голосистая пташка»!

Третий мужчина. Полно врать, «О-Кичи – Чужеземка» – вот твоя кличка!

В толпе раздается дружный смех.

О-Кичи. Как ты сказал?

Голоса в толпе. Верно! Верно! О-Кичи – Чужеземка!

О-Кичи – Чужеземка!

О-Кичи. Ну-ка, повтори, что ты сказал! Кто это сказал?

(Разъяренная, хочет броситься на людей.)

Цурумацу. Эй, что ты делаешь, Кичи! Назад!

О-Кичи. Молчать, когда говорят такое? Сволочь!.. К-кто это сказал? Что за сволочь это сказала?

Цурумацу. Хватит! Оставь, я все улажу. Господа, она пьяна, прошу, уходите! Завтра я приду просить у вас прощения. Поверьте, мне очень жаль, что мы причинили вам столько неприятностей!..

Люди, переговариваясь, уходят. Уходит и О-Сай.

О-Кичи (усевшись посреди улицы). Эй, «уота»!.. Подай мне «уота»!

Цурумацу. Что ты мелешь? Вставай, слышишь! Говорят тебе – на ноги, живо! (Силой поднимает ее с земли и пытается увести в дом.)

О-Кичи сопротивляется.

Нельзя сидеть здесь!

О-Кичи. «Уота»! Принеси «уота»!..

Цурумацу (тащит ее за руку). Ну же, О-Кичи!

О-Кичи (со злостью). Что еще?

Цурумацу. Да что с тобой сегодня?

О-Кичи. Вот пристал! Все в порядке. Ну, выпила. Вволю! И что с того?

Цурумацу. Ты же обещала бросить!

О-Кичи. Да, обещала, а они пристали – выпей да выпей!.. Что ж тут делать? Я отказывалась, уж как отказывалась, и сказать не могу!.. «Нет, нет, я не пью! Я клятву дала, что больше не буду!» А они пристали – сегодня, мол, праздник, не надо, мол, упрямиться… А я все-таки отказывалась, сколько было сил… Потому что помнила о тебе…

Цурумацу. Если б помнила…

О-Кичи. Да нет, ты послушай!.. Тогда они говорят: «Спой!» Я и петь не хотела. Давно, говорю, сямисэн в руках не держала. Но они… но они… не унимаются, да и все тут! Сегодня, дескать, свадьба, надо поздравить молодых, спой что-нибудь этакое, подходящее… Семь лет уж не слыхали, как ты поешь, непременно, мол, хотим услышать твой голосок… И так стали на меня со всех сторон наседать, что никакой возможности не было отказаться, хоть и не хотелось мне петь… Ладно, говорю, только чтоб почтить свадьбу!.. Спела им одну песню, не успела кончить, как захлопают все в ладоши! Словно горох рассыпали!.. Ну, признаюсь, не скажу, чтобы это было мне неприятно… Тут они говорят – слишком короткая была песня, спой еще! А я ведь когда-то очень любила петь, и когда люди говорят, что хотят послушать, так ведь и самой приятно – пусть слушают… Спела им еще. Опять хлопают… «Какой голос!», «Дивное пение!», «Мастерица!», «Чудесно!»… И наперебой предлагают мне сакэ. Я твержу, что не пью, что мужу клятву дала, – слышать ничего не хотят! Уговаривают: «Ну, одну чарочку!», «Только промочить горло!» А я ведь женщина, сколько можно отказываться?… Ну, я и сказала – ладно, разве что так, для виду… Это была моя погибель! Приняла чарку от одного, а уж другой тут как тут: что ж меня обижаешь?… «И меня, и меня, и меня…» Обступили со всех сторон… Галдят…

Цурумацу. Все это не важно. Так напиться – это же срам! Немножко выпить – не грех, но так…

О-Кичи. Ну и нечего мне за это выговаривать!