О ком молчит Вереск

На какое-то время мысли о суде, разговор с адвокатом, с партнерами по бизнесу как-то отвлекли его от этой нянечки. Черт, его «вставляет» даже от слова «нянечка». Перед глазами сразу же ее грудь в вырезе рукава, ее аппетитная задница, длинные ноги и волосы черные, волнистые, блестящие. Намотать их на кулак, оттянуть назад, задрать эту ночнушку, обнажить ягодицы и, прихватив пятерней, смачно войти в нее. Сильно, мощно. Одним резким толчком. Так, чтоб зубы свело и глаза закатились.

Спустился по лестнице и от неожиданности дернулся. Нина с Матео играли в зале с огромным конструктором-алфавитом. На ней темно-коричневое платье, белый фартук и белые носки… напоминает костюм горничной, она стоит на четвереньках и складывает кубики в горку, а Матео ей помогает.

Альварес сам не заметил, как его рот приоткрылся и участилось дыхание. Нина потянулась за очередным кубиком, ее платье задралось вверх, обнажая обыкновенные хлопковые трусики с какими-то рисунками, они аккуратно обтянули ее попку. Смачно выругался про себя матом и ощутил, как по спине сползли капли пота. Твою ж мать. Какого хрена с ней не так? Почему его прошибает рядом с этой сучкой таким бешеным разрядом, что кажется он сейчас кончит в штаны.

– Папааа, – Матео сдал его с потрохами, и Альварес потер переносицу, поправил штаны, понимая, что эрекцию скрыть не удастся. Но вряд ли эта скромница и святоша будет смотреть на его торчащий колом член. Она, скорее, опять начнет молиться.

– Матиии, – подхватил малыша на руки, осыпал щечки поцелуями, потерся носом о маленький нос сына. Повернулся к Нине. Она стыдливо одернула платье и опустила глаза.

– Вам идет этот наряд.

– Так положено одеваться горничным в моей стране.

Да насрать, где положено. Ему нравилось. Его трясло от этого фартучка и носков, и еще он хотел рассмотреть узор на ее трусиках поближе, а еще лучше подлезть под них пальцами и потрогать, какая она там, внизу. Мягкая, шелковая, мокрая?

– Вы уезжаете?

Потрепал Мати по волосам, поставил на пол.

– Да, у меня сегодня тренировка. Буду вечером. Если что-то случится, звони Рамиресу.

Хотел уйти, но она его окликнула по имени:

– Арманд!

Стоя к ней спиной, он дернулся всем телом, и в голове картинка… вот так же сзади стоит Таня. С распущенными по плечам волосами, в одних трусиках. Не важно, что она скажет потом, но это ее голос… она точно так же произносила его имя, с таким же придыханием, с таким же бархатом в голосе. Резко обернулся и чуть не закричал от разочарования, увидев совсем другое лицо… но взгляд впился в ее глаза, и разочарование сменилось сильной болью в груди, каким-то невыносимым трепетом. Эти глаза… эти сапфировые бездны сумасшествия.

– А Мати уже выучил несколько букв. Покажи папе, что ты уже умеешь. Принеси букву А.

Мальчик безошибочно нашел ее и положил на ковер.

– А теперь букву Р.

Они складывали его имя, и Арманд улыбался, не в силах сдержать свои эмоции. Он не верил, что это происходит на самом деле. Врач заверял его, что Матео бесполезно чему-то учить. Он ничего не запоминает, у него сильное отставание в развитии. И на тестах мальчик лишь подтверждал заключения врачей, но... сейчас он реально складывал из букв его имя. Он их запомнил и от стараний прикусил кончик языка, а челка падала ему на лоб.

– Какой же ты молодец! – глаза ребёнка сияют счастьем, он смотрит с гордостью то на няню, то на своего отца. – Ты самый умный мальчик на свете, Матвейка!

– Как ты его назвала?

Улыбка пропала с ее лица, и она судорожно сглотнула.

– Простите.

Его подбросило от злости. На себя. Сотни раз на себя. Как будто эта девочка тыкает Альвареса, как паршивого, тупого пса мордой в его ошибки, в его упущения. И еще смеет… смеет давать сыну Арманда Альвареса другое имя!

– Что за кличку ты придумала моему сыну? У него есть уже имя! Матео! Не сбивай его с толку! Он и так не отзывается иногда! Чтоб я больше не слышал никаких других имен!

Она кивала и сильно сцепила руки впереди себя. В этот момент Матео со всех сил бросил в Арманда деревянный кубик и попал прямо в лицо.

– Мати! – яростно заорал Альварес, пытаясь схватить малыша и отобрать у него кубики, тот извивался, кричал и продолжал бить Альвареса со всех сил. Арманд выдрал кубик из рук ребенка, и тот с ненавистью зашипел на него, как звереныш, сдавливая другой с такой силой, что маленькие пальцы посинели.

И вдруг Альварес услышал тихий голос Нины.

– Не надо. Давай лучше соберем мое имя. Помнишь, как я тебя учила? Напишем Ни-на, а потом пойдем кататься на качелях. Дай мне этот кубик!

Отрицательно качнул головой.

– Дай, пожалуйста. Ты же любишь Нину? Дай Нине кубик.

Протянула руку. Альварес был уверен, что мальчик ударит и ее, но вместо этого он вложил в ее ладонь игрушку.

– И Нина тебя любит. Иди, она тебе покажет, как сильно любит маленького мальчика с глазами, как кусочки неба. У кого глаза, как кусочки неба? Покажи! У кого? Нина забыла!

Мальчик показал на себя и улыбнулся.

– Ну же, иди ко мне! Быстрее!

Раскрыла объятия.

– Давай. Покажи, кто сильнее умеет обниматься Мати или Нина? Кто самый сильный?