О ком плачет Вереск

— Пыф, у нас никто не спрашивает. Так что придется смириться и получать удовольствие. Пошли прогуляемся. Давно не бывал в этом доме. Папа его продал? Или дал во временное пользование?

— Не знаю. Меня это не волнует.

— Или не касается? Честно? Мне тоже по фиг!

Подтолкнул меня локтем, предлагая взять его под руку. И я взяла. Напряжение начало спадать, как и страх, с которым я шла сюда. Косте на вид было примерно столько же, сколько и мне. Или максимум на пару лет старше.

— Папа сказал, что я должен жениться. Знаешь, меня волнует моя спортивная карьера, и в мои планы не входило окольцевание. Я собирался слинять за пару дней до венчания.

— Я тоже.

— Серьезно?

Посмотрел на меня, улыбаясь во все свои белоснежные зубы.

— Серьезно.

— Ну если вдруг я покажусь тебе ужасно мерзким, сбежим вместе. Каждый в свою сторону.

Теперь уже рассмеялась я. Каким потом будет далеким весь этот смех, музыка, воздушные шары…

— Да, было бы неплохо.

— А ты красивая. Уверена, что хочешь сбежать? Может, обломаем всех и заживем долго и счастливо?

Взял меня за руку, а я не одернула. Зачем? Он мне был симпатичен.

— Уверена. Долго и счастливо я планирую не с тобой.

— Тогда сделаем вид, что у них все получилось и слиняем за день до знаменательной даты. Умеешь играть?

— Играть?

— Ну да. Играть, как в кино.

— Умею!

— Вот и отлично. Тогда пошли потанцуем. Из меня, правда, хреновый танцор.

Где-то совсем рядом послышался треск веток, и я резко обернулась. Мне показалось, что какая-то тень мелькнула возле забора. Как будто там кто-то прятался, а потом скрылся за деревьями.

— Здесь полно бродячих котов. Моя мама их часто подкармливает, и они нагло гуляют у нас по двору. Ты любишь котов?

Тряхнула головой, продолжая всматриваться в полумрак. Стало не по себе. Внутри слегка похолодело, и сердце пропустило несколько ударов.

— Да. Люблю.

— Я подарю тебе британского вислоухого малыша.

— Тебе не кажется, что там кто-то есть?

Я высвободила руку из его ладони и показала в сторону ограды, неподалеку от беседки.

— Там — нет, а здесь — да.

Снова взял меня за руку и повернул к себе.

— Возможно, за нами наблюдает охрана, подосланная твоими родителями, давай сыграем для них любовь с первого взгляда, и они отстанут.

— Зачем?

— Нас оставят в покое, и мы сможем спокойно готовиться к побегу.

Я усмехнулась.

— А ты хитрец!

— Ну не зря же я рыжий.

— Лис?

— О даааа…

Коснулся моей щеки и слегка наклонился вперед:

— Удивительные глаза. Никогда не видел ничего подобного. Они действительно фиолетовые?

— Угу. Действительно. Только не надо пытаться ткнуть в них пальцем.

Когда Коста поцеловал меня, я от неожиданности не успела его оттолкнуть, а потом услышала голос мамы:

— Юлияяяяя! Костааа! Торт принесли!

— Еще раз так сделаешь, я тебе глаза выцарапаю, — прошипела и сдавила его руку ногтями, — понял?

— Та ладно. Всего-то поцеловал невесту.

— Я тебе не невеста! Я другому обещана!

— Ну кто в наше время держит обещания?

— Я!

Пошла в сторону дома, а он поплелся за мной.

— Да ладно тебе. Я просто попробовал.

Тогда я на него злилась, меня трясло от ярости, а губы хотелось вытирать наждачной бумагой. Если бы я знала, чего это будет стоить Косте… я бы кричала ему сквозь слезы «Бегииии, не смей ко мне прикасаться!». Тогда еще из-за меня никто не умирал… Тогда я еще была маленькой, наивной Вереск, влюбленной в Паука, с розовыми мечтами о побеге к нему.

Когда мы вернулись к гостям, наши родители многозначительно посмотрели друг на друга и улыбнулись. Ничего. Пусть радуются, а я действительно уеду отсюда. Никакой свадьбы не будет.

Торт был величиной с мой рост. Огромный, белый, с красными бантами по сторонам и карамельными бусинами, утыкан восемнадцатью полосатыми свечками. Пламя слегка колыхалось, и белый цвет отдавал перламутром.

Отец поднял бокал.

— Давайте выпьем за мою единственную и замечательную дочь, которая стала совсем взрослой. За мою бусинку, жемчужину, смысл моей жизни! Доченька…, — повернулся ко мне, — я хочу сказать тебе, что в моем сердце есть место только для двух женщин: для тебя и для твоей мамы. Ты навсегда останешься для меня моей маленькой куколкой, моим звоночком…

На глаза навернулись слезы, и я стиснула руки. Злость отступала… перед глазами проносились воспоминания, в которых я на плечах у отца, верхом впереди него на лошади. Мне кажется, я даже могла его простить.

— Так же, я хочу объявить всем о помолвке моей прекрасной дочери и Косты Рамбау. Их венчание состоится…

Он словно поперхнулся словами, замолчал на какое-то время и удивленно посмотрел на меня. Приоткрыл рот, и из него вдруг хлынула кровь прямо на белую рубашку. Отец завалился вперед на праздничный торт.