О медленности

Может показаться, что в эпоху непрестанной миграции, гипермобильности и ускоренной электронной связи выступления в защиту медленного искусства пешей прогулки вполне уместны и достойны всяческого уважения, а само оно – это благотворная практика, изымающая разум и тело из абстрактного, стремительного, текучего глобального пространства и заново помещающая их в конкретный локальный контекст. И все же нередко похвалы пешей прогулке парадоксальным образом оказываются окрашены в консервативные, ностальгические тона, ассоциируются с желанием не только отвернуться от настоящего, но и прибегнуть к замедлению как простому способу восстановить силы, чтобы затем с удвоенной скоростью вернуться к работе, к терминалам или за руль. Похожую тенденцию можно заметить и в том, какие характеристики даются современным художникам – представителям искусства прогулки или саунд-арта: первых нередко низводят до уровня романтических мистиков, мечтающих вырваться из круговерти мирового арт-рынка, а вторых рассматривают как всего лишь экологов от мира звука, занятых сбором всевозможных аудиальных впечатлений, какие только есть в мире, однако едва ли способных к реорганизации современного звукового ландшафта. Хотя большинство произведений таких современных саунд-художников, как Р. Мюррей Шейфер и Хильдегард Вестеркамп, посвящены, согласно Лабеллю, выявлению скрытой звучности конкретных мест и, следовательно, усложнению их восприятия[183], сильная сосредоточенность на личном присутствии и опыте, субъективности и умеренном контроле, реальности конкретных мест и роли искусства в восстановлении аутентичности и референциальности роднит эти работы с художественной практикой таких представителей искусства прогулки, как Лонг или Фултон. Поэтому можно было бы сказать, что и саунд-арт, и искусство прогулки носят, в сущности, охранительный характер: ведь они, обращаясь к конкретным местам, пытаются противостоять потрясениям постиндустриальной цивилизации и помогать художникам и реципиентам восстанавливать силы через (кратко)временный опыт блаженного переживания пространственной идентичности.

Предложенные в этой главе интерпретации показывают: эстетика медленности, предложенная Джанет Кардифф, не может быть истолкована подобным образом. Медленность в творчестве Кардифф не защищает целостность какого-либо места от центробежных сил, логики распыления и фрагментации (определяющей современную постиндустриальную географию и электронное пространство), не укрепляет границы чувственного восприятия в условиях стирания устойчивых временны́х пределов и пространственных ориентиров. На самом деле все наоборот. С одной стороны, все те призрачные воспоминания, незавершенные сюжеты, визионерские предчувствия и непрерывные перемещения, которыми Кардифф насыщает свои городские и загородные пейзажи, не допускают локально-специфических смыслов и ориентиров. Пространство становится чужим, другим, смещенным, лишенным местной специфики. Хотя ходьба в творчестве Кардифф – это процесс физического вовлечения и погружения, она не приводит к «схватыванию» определенного места, познанию его границ.

Что позволяет отнести эти прогулки к жанру сайт-специфик, так это то, что они подтверждают идею о том, что никакая локальная специфика не делает то или иное место познаваемым или предсказуемым. В данном случае медленная ходьба не служит сохранению ни пространства, ни конкретного места. Нередко черпая вдохновение в мистических импульсах и сумрачных романтических устремлениях, художница использует прием ходьбы для описания локальной специфики как многоликой, полной загадок и тайн, а потому неясной, недостоверной и ускользающей от окончательной концептуализации. Таким образом, эстетика медленного в творчестве Джанет Кардифф указывает на тот факт, что места, выражаясь словами Мишеля де Серто, суть не более чем

фрагментарные и «свернутые» истории, это прошлое, которое утаивается от чтения другого, это накопленные времена, которые могут быть развернуты, но которые являются скорее повествованиями, хранящимися про запас и остающимися загадками, это символизации, закапсулированные в боль или удовольствие тела[184].