О медленности

Камера то и дело притормаживает, выхватывает с низкого угла того или иного пешехода и приглашает его к ответному взгляду в объектив, на зрителя. Более насыщенные цвета подчеркивают исключительность этих людей, их привилегированность, способность преодолеть свою призрачную бестелесность и, таким образом, прорваться к реальности. Зритель, знакомый с сюжетом фильма, узнает в этих людях персонажей, чья жизнь окажется затронута тройным забегом Лолы; их будущее представлено в каждом эпизоде в виде стремительной череды моментальных снимков. Хотя никто из них не играет в сюжете существенной роли, в дальнейшем все они будут – при помощи монтажных вставок со сценами, снятыми замедленной съемкой, – показаны как носители собственного времени, непредсказуемого и неповторимого, чья жизнь продолжается даже после окончания действия фильма.

Последним выхваченным из толпы человеком оказывается частный охранник, одетый в черную кожаную одежду и с безмятежной улыбкой на лице. После популярно-философских рассуждений о смысле жизни, которыми звуковая дорожка фильма потчевала нас до этого момента, охранник тоже обращается к нам напрямую. Сначала он цитирует известное высказывание легендарного футбольного тренера Зеппа Хербергера. Потом берет футбольный мяч и мощным ударом подбрасывает его высоко в воздух, что заставляет камеру взмыть на высоту птичьего полета, откуда видно, как разрозненная толпа медленно, но верно организуется в единое большое тело, образующее название фильма: «LOLA RENNT» (ил. 5.7).

В работе 2004 года «Множество», продолжении книги «Империя», Майкл Хардт и Антонио Негри рассматривают новые формы коллективного, характерные для современной эпохи глобальной экономики, непрекращающихся войн и сетевых отношений. Для концептуализации этих новых способов контргегемонного объединения Хардт и Негри используют такие понятия, как «множество» («multitude») и «общее» («common»). С их точки зрения, множество – это неоднородная общность, состоящая из не приводимых к общему социальному знаменателю единиц, или, иными словами, социальный субъект, внутреннее разнообразие которого нельзя свести к некоей последовательной идее идентичности или единообразия:

Множество является активным социальным субъектом, в основе действий и деятельности которого лежит того, что связывает личности воедино. Множество – это внутренне разнообразный, сложный социальный субъект, строение и деятельность которого базируются не на идентичности или единстве (и тем более не на отсутствии различий), а на том, что в нем есть общего[151].

Прежние концепции эффективного объединения опирались преимущественно на представление о конечной цели или риторику возвращения к истокам. Что бы ни заставляло людей объединяться, оно мыслилось как содействие инертной исторической программе или ее осуществление. Что бы ни заставляло людей сливаться с толпой, оно рассматривалось как проявление свойственного мифологическому сознанию, а значит, непреходящего желания преодолеть собственную единичность. Предложенные Хардтом и Негри понятия множества и общего стремятся преодолеть эту традицию политической мысли. Держа в уме возникновение по всему миру после 2000 года антиглобалистских и антивоенных протестов, Хардт и Негри исследуют такие формы ассоциации, при которых ключевая характеристика современной сетевой эпохи нематериального труда, то есть производства детерриториализованной коммуникации и кооперации, бросает вызов биополитической повестке. Множество в понимании Хардта и Негри соответствует такой эпохе, для которой характерна организация общественного труда вокруг производства мобильных и гибких форм знания, информации и обмена. Общее не только делает возможным общение разрозненных единиц, но и создает сеть коммуникации. Общее определяет пространство взаимодействия как зону свободы от унифицирующих границ и синхронизированных времен.