О, мой ангел…

А в это время Надя выбивала пальцами по столу такты своей новой песни — о крокодиле, у которого болели зубы, а ему никто не хотел помочь, потому что боялся быть съеденным. Она повторяла песенку раз за разом, стараясь отогнать мысли об Оуэне.

— Хм, — проворчала София, взглянув на племянницу. — Он принесет подарок.

— Кто?

София неопределенно покачала головой.

— Глупые вопросы не нуждаются в ответах.

Она снова осмотрела чашку.

— Я же сказала, что не желаю слушать ни о каком высоком, смуглом и красивом незнакомце, — сердито произнесла Надя. — Оставь свои басни для гаджо, из карманов которого ты собираешься извлечь последние центы.

— А я ничего такого и не говорю, — возразила София. — Кроме того, он больше не незнакомец.

Надя осторожно положила блюдце с чашкой в мойку и сполоснула их.

— Значит, мама видела вещий сон о нем? Романтические бредни, тетя. Бредни да и только.

Оуэн Прескотт был уважаемым человеком, известным праправнуком известного генерала. Следовательно, она даже мечтать о нем не смела.

— Вовсе нет, — София отвела взгляд от окна. — Я воочию вижу то, что приснилось твоей матери.

Она посмотрела на племянницу большими черными и грустными глазами, полными любви и сострадания.

— А музыка, голубка, больше не звучит в тебе.

Надя застыла с блюдцем в руках.

— Ты о чем это? Что, музыка покинула меня?

Краска схлынула с лица девушки. Близкие знали, как важна для нее музыка, и не только для нее — для всей семьи.

— Господи! Моя музыка!

— Да, да, твоя музыка, — София тщательно вытерла полотенцем и чашку и блюдце, взяв их из трясущихся рук Нади.

— Но она вернется ко мне? — с отчаянием и надеждой спросила Надя.

— Я не разглядела.

— Скажи, София, когда это произойдет?

— Я не заметила.

— Это он отнимет у меня музыку?

София пожала плечами и бережно уложила чашку с блюдцем в оклеенную изнутри бархатом сандаловую коробочку, которая также перешла ей по наследству от прабабки. То, что София заколебалась с ответом, могло означать: не знаю.

— А видела ли мама это в своем вещем сне?

Надина мать, Оленка, и три Надины тетки были так близки между собой, словно родились от одной матери. Четыре брата Кондратовичи прислушивались к ним больше, чем к своим женам. Оленка всегда рассказывала Софии без утайки обо всем, что ей снилось пророческого.

— И она не видела. Все происходило, по ее словам, будто в тумане.

— И поэтому она поручила тебе сообщить мне об этом? Все боятся, что я не выдержу и мы потеряем ранчо, — сказала Надя, подойдя к двери, ведущей на кухню.

Она остановилась и выглянула наружу. Дядя Юрик и Рупа продолжали начатый два дня назад ремонт забора. Задача была не из легких. Хорошего материала не хватало, и надо было как-то изворачиваться.

— Никто не думает, что ты обманешь наши надежды, — сказала София, став рядом с племянницей и наблюдая за своим мужем Рупой, прибивавшим доску к забору. — Ранчо — дом для всех нас. Все мы будем работать и работать, чтобы достойно жить. Ты, дитя мое, уже сделала для семьи больше, чем было в твоих силах.

Надя невольно покраснела. В свои двадцать восемь она была только на пять лет моложе Софии.

— Я уже давно не ребенок, София. Когда ты это осознаешь?

— Когда у тебя появится собственное дитя и ты вскормишь его грудью. Вот тогда ты станешь полноценной женщиной, — парировала София. — Если тебя так заботит твоя музыка, я позову Елену. Она погадает тебе по руке.

— Если бы я нуждалась в ее помощи, то сама отправилась бы к ней, — холодно ответила Надя. — Елене всего девятнадцать, а ты считаешь ее опытней меня? И потом почему я для тебя еще девчонка, а моя сестра уже может мне что-то советовать?

— Потому, что ты слишком любишь спорить, — раздражаясь, проговорила София. — У твоей сестры особый дар. Гадая по руке, она способна ответить на очень сложные вопросы.

— Ладно, не возражаю, — миролюбиво сказала Надя.

Искусство Елены читать судьбу по линиям руки было хорошо известно всем Кондратовичам, но оно же вызывало страх. Надя верила, что ее берегут звезды, и не пыталась выяснить будущее у гадалок. Ее единственной страстью была музыка, а самым ценным сокровищем — мелодии, звучавшие в голове.

— Потерять музыку, потерять голос означает для меня смерть, — грустно произнесла Надя.

В ответ София невнятно забормотала молитву и вытащила крестик, висевший у нее на шее.

— Чушь! Не говори ерунды.

— Так кто же начинает спорить?! — взорвалась Надя.

София открыла было рот, чтобы ответить, как вдруг с дороги донесся шум приближающегося автомобиля. В сверкающей красной машине женщины разглядели Оуэна. Когда роскошный «Мустанг» остановился у крыльца, София пробормотала:

— Он с подарком.

— Слава Богу, что это не шериф, — сказала Надя.

Противоречивые чувства овладели девушкой. Она и радовалась тому, что у ее дома снова появился Оуэн, и боялась, как бы он не привез с собой шерифа, а с ним и ордер на арест родственников. Прошло лишь два дня с того момента, когда отец с братьями напугали этого джентльмена виселицей.

Заметив, что Оуэн извлекает из машины огромного игрушечного ослика, София улыбнулась.

— Посмотри, чаинки не солгали.