О моя дорогая, моя несравненная леди (СИ)

Он оторвался от этого занятия, только когда Мария разбудила его и пригласила в столовую, к завтраку...

...Да, Мендельсон был бы сейчас как раз к месту! подумал он, медленным, интригующим движением освобождая полотно от бархатной накидки.

Он хотел увидеть глаза Лены в первый же миг, но не удержался и взглянул на картину.

Она была совершенна.

Портрет, выполненный на неведомом ранее Кириллу уровне, обрамляла массивная резная рама из темного мореного дуба. Большая, ярко надраенная медная табличка огнем сверкала внизу, посредине. На ней крупной славянской вязью было выгравировано: ЕЛЕНА ПРЕКРАСНАЯ.

В конечном итоге он остановился именно на этом названии. Оно действительно было лучшим. Другие варианты, при всей своей оригинальности, не отражали настолько полно сути картины, всей ее глубины и избыточности. Это был как раз тот случай, когда внешняя простота названия, перекликаясь с внешней же простотой произведения, будто бы намекала на некий подтекст, укрытый незамысловатым сюжетом.

Оставалось надеяться, что у Лены хватит зоркости прочесть это послание.

Упустив всего одно мгновение, Кирилл обернулся к ней.

Она сидела в кресле, откинувшись на спинку и небрежно заложив ногу на ногу. Руки ее лежали на подлокотниках, и пальчики игриво постукивали по дереву, выводя замысловатую мелодию. Головка женщины была чуть склонена к левому плечу.

На лице блуждала непринужденная улыбка человека ожидающего приятного сюрприза.

Она явно еще не понимала, что благодаря гению своего живописца и... возлюбленного уже стала второй Мона Лизой...

А как поймет, вот, поди, обрадуется-то! думал Кирилл, неотрывно глядя на нее.

Почти минуту она спокойно рассматривала картину, не собираясь, как будто, разражаться бурей восторга. Потом, однако, улыбка медленно сползла с ее лица...

Ага! Дошло-таки! Кирилл замер в предчувствии, глядя, как ротик Лены слегка приоткрылся, словно у нее перехватило дыхание... от восторга. Помимо этого, восторг отразился и в глазах женщины, остановившихся и расширившихся вдруг. Напряжение словно электрический ток пронзило все ее тело. Она резко выпрямилась, а пальцы ее с такой силой впились в подлокотники кресла, что тут же побелели. Впрочем, не они одни - от лица Лены отхлынула, казалось, вся кровь, и оно мгновенно сделалось снежно-белым.

Потрясение, на грани шока охватило ее.

Опасаясь, как бы его бесценную Мона Лизу не хватил удар, Кирилл улыбнулся и сделал шаг к ней, чтобы успокоить и...

-Ты!!! - он даже не заметил, как она оказалась на ногах. - Ты, подонок! Ты, мерзавец! - потрясение, растерянность, шок мгновенно уступили место ярости. Она снесла их, как кипучие вешние воды сносят старую, траченную временем плотину. - Ты... - она буквально задохнулась от гнева, осязаемого настолько, что Кирилл, ошеломленный и оглушенный, невольно сделал шаг назад. - Ты... Как ты посмел?! Как ты посмел?!! Откуда?! Откуда ты узнал?! Я тебя спрашиваю: откуда ты узнал?! - она шагнула к нему и Кирилл, окончательно смятенный, снова попятился: в глазах Лены, в ее крепко стиснутых кулачках было столько ярости, что, казалось, - она может испепелить.

-Леночка, я... - начал, было, он, но не смог сказать и трех слов...

-Откуда ты узнал?! - гневно перебила она его. - Ты рылся в моей сумочке, мерзавец?! Или ты подслушал наш разговор?! Ты сам звонил в Феодосию?! Откуда ты узнал?!

-Послушай... - Кирилл сделал шаг вперед и протянул руку, чтобы прикоснуться к ней, обнять ее, успокоить...

-Не прикасайся ко мне! - закричала Лена, отпрянув назад, словно от ядовитой змеи. - Не прикасайся, подонок!!! Я... - дверь в гостиную распахнулась и она, осекшись, резко развернулась к ней.

Кирилл повторил ее движение. Правда, гораздо медленнее.

На пороге стоял Паша. Ноги его были широко расставлены, а руки - скрещены на груди. Взгляд его в одно мгновение пролетел по всей комнате, скользнул по жене, по Кириллу, и остановился на картине...

-Паша! Пашенька! - Лена сделал несколько неуверенных шагов навстречу ему. - Пашенька, я не виновата! Я не виновата! Я ни одного слова! Ни одного слова, Паша! Я не знаю, откуда он... Я ни одного слова... - она вдруг покачнулась и взмахнула рукой, словно желая ухватиться за воздух.

Но Паша увидел все еще секунду назад: будто стартующий горнолыжник он сорвался с места, прянув вперед и вниз.

Буквально поднырнув под нее, он успел подхватить Лену, прежде чем та упала.

-Тихо, тихо. - прошептал он, севшим голосом. - Тихо, тихо, тихо, тихо, тихо. - словно заклинание повторял он, удобнее устраивая жену на руках.

Потом поднял голову, выпрямился и шагнул вперед.

Он мог бы пройти слева от картины. Мог бы пройти справа. Но он пошел прямо. На Кирилла.

-Дай пройти. - сказал он, приблизившись.

Ничего не соображая и не вполне понимая: что делает, Кирилл, тем не менее, сделал шаг назад, задел картину и схватился за нее, чтобы она не упала.

Или чтобы не упасть самому.

Пройдя мимо него, Паша оказался у лестницы, ведущей наверх. Он поставил было ногу на первую ступеньку, но остановился. Развернулся и посмотрел на "Елену Прекрасную".